Владимир Ларин - Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы

– Ой, как красиво, – я невольно перехожу на шепот.

Бабушка поднимается и идет к зарослям мяты. Она присаживается на корточки, берет стебель растения, некоторое время держится за него, потом очень аккуратно, стараясь сохранить росу, срывает и кладет в деревянное корытце. Сорвав несколько веточек, она оборачивает корытце льняным полотенцем, и мы идем домой.

– Что такое «зарядился»? – вспоминаю я свой вопрос.

– Ночью, когда травка спит, она наполняет оседающие на листьях капельки воды газом жизни – углекислотой. Что это такое, ты узнаешь, когда пойдешь в школу, – предупреждает она мой вопрос. – А утром, когда первый солнечный луч пронизывает капельку, он превращает углекислоту в эфирную силу. Вот эта сила и вошла через кожу в твое тело – зарядила его. Если подождать, пока роса высохнет или хотя бы начнет испаряться, то эфирную силу выпьет травка.

Дома бабушка посадила меня в тени, дала корытце, деревянный пестик и велела как следует растереть мяту в кашицу. Эту кашицу она протерла через сито и тщательно перемяла с хлебным мякишем, потом завернула в смоченную подсолнечным маслом льняную салфетку и убрала в холодок.

Все необходимое для работы бабушка делала сама. К примеру, сито: на его изготовление пошли волосы из хвоста белого жеребенка, бабушка ездила за ними в какую-то деревню. Помню, проснувшись однажды утром, я не застал бабушку дома. Она вернулась только к вечеру и принесла с собой липовую чурочку.

– Зачем тебе полешко, ба? – спросил я.

– Корытце делать буду, старое уже не годится, – ответила она. – Каждый инструмент своего хозяина знать должен, – учила бабушка, вырезая корытце. – Вот пока мастерю, я с ним и подружусь. Корытце и пестик должны тянуться друг к другу, поэтому вырезать их мы будем из одного деревца: корытце из комелька, а пестик из верхушечки.

Позднее мне довелось наблюдать, как бабушка подготавливала деревце к работе. Ранней весной она срезала две-три веточки, укореняла их и сажала недалеко от выбранного дерева, потом долго холила и поливала их. Если веточки приживались и шли в рост, то ближе к осени она спиливала деревце и изготавливала из него инструмент.

– К осени дерево засыпает, боли не чувствует, – говорила она. – А душу свою в саженцах сохраняет.

На следующее утро бабушка достала подготовленный мякиш, смешала его со столовой ложкой меда, развела росяной водой до состояния жидкой кашицы и обмазала ею руки больного. Через полтора-два часа, когда смесь высохла, бабушка начала обдирать засохшую корку. Я отвернулся. Утром, когда я видел эти руки, мне стало страшно – обе кисти были покрыты коростой, местами в ней виднелись трещины, сквозь которые проступала розовая сукровица. Мужчина не мог соединить или согнуть пальцы, они неестественно торчали, как прутья.

– Пятый год маюсь, – пожаловался он бабушке.

Когда я повернул голову, то не поверил своим глазам: толстый слой коросты сошел вместе с засохшим мякишем, а на ее месте была тонкая розовая кожа, на которой местами имелись небольшие, слегка кровоточащие ранки. Мужчина пошевелил пальцами, глаза у него округлились.

– Невероятно! – удивился он. – Такого не может быть.

Бабушка улыбнулась.

– Не спеши, не все еще, – сказала она, – надо ранки очистить да заживить.

Тем временем бабушка разминала новую порцию мякиша. Теперь, добавив в него чайную ложку сока из корня чистотела, она тщательно готовила лекарство. Повторно обмазав руки больного этой кашицей, она продолжила рассказ о хлебе.

– Хлебный мякиш с любыми веществами смешивается, ни с кем не ссорится. Вот, к примеру, сначала возьмем мякиш из целой буханки, добавим к нему пару ложек цветочной пыльцы да ложечку медку липового, разотрем семена подорожника и добавим в настой лаврового листа. Затем замесим все это, накрутим шариков с горошину, высушим их на горячей глине и будем принимать по два шарика пять раз в день, – такое лекарство с язвой желудка и двенадцатиперстной кишки справится, да и при диабете поможет.

– До чего же вас слушать хорошо, Анна Георгиевна, – произнес больной. – Все у вас просто да понятно, опять же руки мои… Рассказал бы кто другой, я бы не поверил. И почему это вас, народных мудрецов, наука да медицина не любят?

Бабушка задумывается, потом начинает говорить:

– Жили на свете пять сестер: Знахарка да Алхимия, Астрология да Метафизика и с ними сестра Оккультика. Может, сотни, а может, и тысячи лет жили они в этом мире, постигая его во всем многообразии до самых глубин. Все мировые законы познали сестры, и не было у них ссор да распрей. Собрались как-то они все вместе и сотворили из знаний своих девочку, назвав ее Магией, и такая она получилась красавица, такая умница, всеми силами земли владела. Увидел дьявол, что на земле мир да покой, и, зная, что нет у него власти над сестрами, решил, лукавый, на хитрость пойти: принял образ могучего бога и предстал перед ними. Как увидели они его, так и влюбились. Сумел лукавый глаза отвести. Только Магия хмурит брови, чувствует, что бедой все кончится, да ничего поделать не может, не верят ей сестры. Стал нечистый жить с ними, и родились у сестер от него дочери: Медицина да Химия, Астрономия да Физика, а у Оккультики и вовсе странный ребенок – тело одно, а головы две, вот и назвали девочку Религия-Политика.