Владимир Ларин - Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы

Русская мудрость, дошедшая до нас из глубины веков, сейчас ты, как обедневшая аристократка, давно померкла на фоне восточных учений и методик лечения, книги с которыми заполнили полки магазинов. Безусловно, они по-своему интересны и важны, поскольку мудрость – всегда мудрость, какой бы она ни была – восточной или западной, но часто они чужды русской душе, выросшей на необозримых просторах своей родины, а не в тесных ущельях Гималаев.

О некоторых доступных методах избавления от телесных и душевных недугов, основанных на старорусских техниках, я хочу рассказать в этой книге.

Бабушкины пальцы разминают хлебный мякиш. Она лечит экзему и поучает меня:

– Хлеб, миленький, от любой болезни избавить может, вот посмотри. – Бабушка кладет размятый мякиш на льняную салфетку и достает из-под полотенца целую буханку ржаного хлеба.

– Видишь, нижняя корочка темная, этой стороной хлебушек лежал на железном листе и всю силу ему отдал. Поэтому она «пустая» – «голодная» и, если мы ее к недужному месту приложим, любую боль снимет. – Бабушка тонко срезает нижнюю корочку, разламывает на две части и срезанной стороной прикладывает к вискам. – Вот и голова прошла, только кожу под корочкой надо подсолнечным маслом смазать.

– А сколько держать, Анна Георгиевна? – заинтересованно спрашивает больной с экземой. Он сидит у стола, смешно расставив обложенные мякишем руки.

– Да пока не пройдет, минут пять-десять.

– Бабушка, а корочкой только головную боль можно лечить? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает она. – Если мы обложим теплыми корочками больные суставы при ревматизме или артрите да обернем мокрой льняной тряпочкой…

– Это чтобы корочки не сохли, – догадываюсь я.

– Да, миленький, хлебушек наш и здесь поможет, боль снимет и всю грязь из суставов вытянет, а радикулит и ангину можно лечить нижней корочкой ржаного хлеба, да и при бессоннице корочка помогает. А теперь посмотри на мякиш. Сам по себе он мало что может, разве небольшую царапину заживить или занозу вытянуть. Зато легко впитывает любые вещества и долго сохраняет их силу. Вспомни, что мы вчера делали?

Вчера бабушка разбудила меня еще до восхода солнца.

– Пойдем лекарство готовить. Только умыться не забудь, травка чистых любит.

Быстро одевшись и поплескав на лицо водой, я выбегаю на улицу, где меня уже ждет бабушка. Еще прохладно, понизу стелется туман, небо только начинает розоветь. Я поеживаюсь.

– Куда мы идем, ба?

– За мятой. Не шуми, ты посмотри, какая тишь.

Я оглядываюсь вокруг: воздух как будто застыл, только в слое тумана, стелящемся над травой, заметно какое-то шевеление, будто внутри что-то движется, перетекая с места на место.

– Он живой? – шепотом спрашиваю я.

– Конечно, живой, как и все вокруг.

Мне становится страшно, я крепче цепляюсь за бабушкину руку. Мы проходим через кустарник и выходим на поляну, по краю которой растет мята. Ноги намокли от росы, замерзли, онемели, тело начало покрываться «гусиной кожей».

– Холодно, ба, – ною я.

– А ты побегай, миленький, – она заставляет меня раздеться и бегать вокруг большого куста.

Постепенно тело разогревается, меня пробивает испарина.

– Ну, хватит. – Бабушка достает чистый платочек, кладет его на траву. Он тут же пропитывается росой. – Иди сюда. – Она берет платок и начинает обтирать меня.

– Ба, холодно.

– Ничего, ничего, – успокаивает она, – это святая вода, в нее каждая травинка свою кровь вложила. Видишь, роса уже подсвечена солнышком. Вот теперь можно и мяту собирать.

Обжигающие прикосновения холодной ткани к разогретой коже прекратились, по всему телу пробегают электрические токи, а легкость такая, что кажется, сейчас полетишь. Я протягиваю к бабушке руку, из пальцев ударяет голубая искра.

– Ну, зарядился, – смеется она.

– Что такое «зарядился», ба?

– Потом расскажу, сейчас некогда, солнышко упустим. – Бабушка снимает обувь, встает на колени, обмывает росой лицо и руки.

Я оглядываюсь по сторонам, первые лучи восходящего солнца коснулись травы, и капельки росы начали переливаться всеми цветами радуги.