Александр Мусин - Церковная старина в современной России

Однако назвать и описать проблемы – еще не значит объяснить их. Важно понять, почему Русская Церковь, некогда в лице своих мирян и духовенства создавшая памятники и святыни, сегодня оказывается не заинтересованной в том, чтобы их сохранить. Материал для этой книги я стал собирать с самого начала 1990-х гг. За это время подверглись трансформации не только частные оценки, но и видение ситуации в целом. Впрочем, менялись не только мои взгляды. Менялись российское общество и сама Русская Церковь. В начале XXI в. стало особенно ощутимо, что церковная атмосфера преобразилась почти до неузнаваемости. От вполне партнерских и равноправных отношений с общественностью, от уважительного отношения к человеку в Церкви руководство московской патриархии при очевидной поддержке государственной власти перешло к политике прямого давления на общество. Образно говоря, вместо того чтобы занять собственное и достойное место в обществе, патриархия сама попыталась расставить все по своим местам и всех поставить на место.

При всей текучести бытия один приоритет оставался неизменяемым в моем видении ситуации: главным действующим лицом этой истории были и остаются не люди, но памятники, делающие людей людьми. Показная забота о человеке и пренебрежение судьбой камней приводят к тому, что вслед за камнями начинают пренебрегать людьми. В этом смысле у камней и у книг похожая судьба: их уничтожение предшествует геноциду. Судьба памятников, формирующих человеческую память, волновала меня именно потому, что они поверяют нас на человечность.

В настоящей книге, основываясь на хронологическом и региональном подходах к материалу, с помощью системного и комплексного анализа проблемы я попытался дать объективный анализ происходящему в сфере русского культурного наследия, связанного с православной традицией, за последние 20 лет.

Исследование предполагало:

• выявление позитивных и негативных тенденций в области взаимоотношений общества, государства и учреждений культуры с религиозными организациями;

• определение конкретных причин вариантов развития, систематизацию типовых конфликтных ситуаций, возникающих в сфере использования культурного наследия между общественностью и учреждениями культуры, с одной стороны, и религиозными организациями – с другой;

• роль фактора личных отношений в этих конфликтах;

• поиск механизма разрешения возникающих конфликтов и средств его реализации.

Одним из приоритетов исследования было обобщение опыта совместной работы Императорской археологической комиссии, археологических обществ и церковно-археологических учреждений в деле охраны памятников церковной старины в период 1840–1917 гг. с целью его адаптации к современным условиям. В рамках исследования было важно выявить ту роль, которую общественность и общественные организации играли и играют в сбережении памятников церковной старины вчера и сегодня. Однако главной целью оставался не просто анализ причин локальных конфликтов и проблем. За этими частностями надлежало увидеть более глобальные процессы, связанные с политическим, общественным, культурным и религиозным развитием России и Российской Церкви. Именно преломление этих процессов в сфере культурной и исторической памяти Российского Православия и являются настоящими причинами происходящей драмы. Исследование разворачивается на двух уровнях – макроисторическом и микроисторическом. Описание и анализ событий общероссийского уровня здесь предшествуют изучению и оценке ситуации в конкретной «болевой точке» взаимоотношений Церкви и культуры.

Я надеюсь, что непредвзятое прочтение этой книги будет, в конечном счете, способствовать стабилизации общественных отношений, укреплению гражданского мира, созданию безопасных условий для культурного развития общества и формированию согласованного подхода различных социальных, профессиональных и религиозных групп к проблеме сохранения культурного наследия. Говоря об объективности результатов проделанной работы, я не отрицаю, что некоторые оценки в ней будут носить личный характер. Но, вслед за доктором церковной истории профессором Василием Васильевичем Болотовым (1854–1900), я не считаю, что субъективность в исторической науке – это плохо. Более того, я считаю, что один из парадоксов исторической науки заключается в том, что объективность понимания истории обуславливается субъективностью историка. Попытка лишить историю личных оценок всегда приводила лишь к ее обезличиванию.