Франсуа Брюн - Расслышать умерших

«Кто они? Если честно, должна признать, что я этого не знаю.

Проекции моего собственного сознания? Конечно, многие из них именно это собой и представляют, но не все.

Существа, которые действительно обитают в этом измерении и сотканы из его материальности? Может быть.

Проекции сознания других людей? Может быть, и это тоже…» [326]

Такие вылазки в мир иной и проходят часто, словно во сне, вот только события там более связны, ведь продумывалось все это бодрствующим сознанием, в которое наши желания, страхи, убеждения, верования, наряду с нашими предрассудками, проецируются, словно во сне, и превращаются при этом в реальность астрального мира, материя которого соответствует нашему новому телу. Потому-то известные рассказы о выходе за пределы тела так часто похожи на сны или бред. По большей части, это и есть сны, ставшие явью. Миры, описания которых дошли до нас, в которых побывали люди, действительно существуют, во всех своих подробностях, со своими учениями и откровениями, но существуют они лишь для тех, кто их создал, или для тех, кто действительно хотел, даже мечтал их повидать [327].

Тут мы подходим к проблеме ограниченности любого, даже самого выдающегося опыта. Я считаю, что знаменитый мирадж Мухаммеда, его вознесение на небеса, происходит на том же уровне, в том же самом универсуме. Анри Корбен справедливо замечает, что те, кто понимает это слишком буквально – что Пророк был вознесен на небо вместе со своим плотским телом – неизбежно впадают в «неправдоподобность и непреодолимые трудности». Так же справедливо он не соглашается и с таким слабым истолкованием: будто бы речь идет о «сугубо умственном вознесении». Мирадж оказался бы тогда просто аллегорией. Но он подчеркивает:

«Самые глубокие теософы, проникнувшие в онтологию тонкого мира, видели здесь вознесение одновременно и в уме, и в теле (in mente et in corpore ), хотя под телом здесь, конечно, подразумевается тонкое, духовное тело, ведь только ему под силу проникнуть в тонкий мир Малакут, в котором и происходят увиденные ясновидцами события» [328].

То же говорит нам и апостол Павел:

«Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слыша неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор 12: 2–4).

Конечно, здесь-то и кроется главная проблема многих таких видений, как бы ни был правдив их опыт и каким бы авторитетом не располагали те, кому довелось их видеть. Мы не изменяем здесь нашей теме, потому что некоторые из таких видений, и даже самые прославленные, вошли в сокровищницу наших знаний, ведь считается, что они пришли к нам напрямую из иного мира.

Вот почему в самых известных видениях Жизни и Страстей Христовых, наряду с потрясающими совпадениями, можно обнаружить и много разногласий. Даже в видениях Терезы Нойманн (а они, на мой взгляд, из тех, что ближе всего передают то, что было на самом деле) мы можем порой наблюдать всю ту же символическую транспозицию. Для нас это очень важное свидетельство, по которому можно непосредственно проследить, как такой механизм работает.

Тереза Нойманн (1898–1962) была простой, не очень образованной деревенской девушкой. В обычном состоянии она даже не умела говорить по-немецки: владела лишь диалектом, принятым в ее краях. Но она около семисот раз наблюдала и проживала на собственном опыте Страсти Христовы: каждый раз она видела, как сцена в трех измерениях разворачивается вокруг нее, слышала, как люди говорят по-арамейски. Она могла повторить услышанные слова. Университетские профессора признавали потом, что она правильно повторяла слова. Сцены всегда повторяли друг друга, все происходило точно так же, как и прежде. Разница была лишь в том, что в этой повторяющейся снова и снова картине она сама каждый раз занимала новое место, а значит, ей удавалось увидеть и услышать то, что в прошлые разы было не видно и не слышно.

Как минимум два раза точно, но скорее всего и гораздо чаще, у нее получилось увидеть и услышать то, что происходила во времена Христа, т. е. около двух тысяч лет назад, немного по-другому, так, как это может увидеть только ясновидящий ХХ века.

В первый раз дело было в ее комнате, Тереза сидела на канапе и наблюдала, как волхвы пришли поклониться младенцу Иисусу. В ее видении сцена происходит вдали от Вифлеема и гораздо позже Рождества. Она видит, как малыш Христос бежит навстречу волхвам и протягивает к ним руки. Тогда она вскакивает с канапе, бежит по комнате и натыкается на кровать; лицо ее сияет неслыханной радостью, и она падает на кровать, теряя сознание. Позднее она объяснит, что была в каком-то другом, втором состоянии, и что Христос заметил ее и к ней тоже протянул руки; она сделала встречное движение и почувствовала вдруг в своей руке маленькую ручку Христа, живую и теплую, и от счастья потеряла сознание [329].