Франсуа Брюн - Расслышать умерших

Однако, если обратиться к великим религиозным текстам, то можно заметить, что речь в них идет совсем о другом. В буддизме стоит задача не обогатить свое Я, а понять, что оно всего лишь иллюзия, что от него нужно полностью освободиться, развеять его, как дым.

В пределе своем в опыте Сатори, который в дзен-буддизме примерно соответствует тому, что мы называем экстазом, единение с фундаментальной реальностью мира должно стать столь полным, что будет уже бессознательным, потому что осознание такого единения уже привнесет в него дуализм [453]. Ничто так не противоположно самому духу буддизма, как эта, столь характерная для западного мышления, идея экзальтации «Я». Тогда как постепенное очищение при переходе из одной жизни в другую состоит как раз в последовательном отказе от Я, в его полном исчезновении.

А вот в тибетском буддизме все по-другому. Там в человеке различают три элемента: душу, слово и материальную форму. После смерти человека все эти три элемента воплощаются снова, но каждый по-отдельности, каждый в отдельную личность:

«Так, мы считаем, что “душа” умершего ламы воплощается в каком-то другом тулку, тогда как в двух новых ламах воплощаются соответственно “слово” умершего и его ”тело”» [454].

Но на самом деле дробность нашего сознания идет еще дальше. Уже в этой жизни:

«Все тибетские йоги заявляют, …что различные части осознаваемой нами личности могут жить в разных мирах и выражать тем самым одновременно разные модусы нашего существования» [455].

Возможно, это немного похоже на опыт, пережитый Жанной Гесне, когда она в один короткий миг сумела побывать одновременно в трех разных местах и в трех разных эпохах.

Помимо всего прочего, тибетцы считают, что воплощается в другом теле вовсе не наше Я, но скорее наши энергии, мысли, ощущения, даже наши чувства:

«Разные энергии, порожденные нашей деятельностью, входят в общий поток энергий, порожденный всеми видами деятельности, происходящей сейчас в мире, и в таком виде выливаются в общий резервуар сознания; оттуда они снова выйдут на свет, но уже в виде “памяти” и влечений, а те в свою очередь приведут к новым потокам силы и к новой деятельности» [456].

«Некоторые высказывают также мнение о возможности и даже вероятности реинкарнации мыслей: это происходит, когда при рождении человека на его душу напрямую воздействуют мысли умерших или даже его современников. Это очень похоже на то, как тибетцы описывают появление лам-тулку. Иностранцы понимают этот процесс не совсем верно и поэтому называют их “живыми буддами”. Самым почитаемым примером такого вида реинкарнации будет далай-лама» [457].

Один тибетский отшельник пришел поэтому к такому выводу:

«Не стоит говорить: “Я был Цонкаппой” или “Я был царем Сонг цан Гампо”, но нужно думать так: то или иное восприятие, то или иное чувство, то или иное узнавание, которые я сейчас испытываю, могло уже быть у кого-то из этих людей…» [458]

Итак, мы видим, что заключение, к которому приходит Александр Давид-Неель, продолжает линию мысли, характерную для многих специалистов по Индии и Тибету, будь то западные религиоведы или выходцы из этих стран. В своей книге, посвященной проблеме реинкарнации, профессор Филиппо Ливерциани приводит целый ряд подобных высказываний. Я процитирую здесь лишь одно их них, свидетельство Радхакришнана:

«Буддизм вообще не предполагает перевоплощение души, т. е. переход индивида из одной жизни в другую. Когда человек умирает, его физический организм, составляющий материальную основу психики, разлагается, а с ним соответственно заканчивается и психическая жизнь. Возрождается поэтому не тот человек, который умер, но совсем другой человек. Переходит из одного тела в другое вовсе не душа, а только характер».

В конечном итоге, перевоплощается не душа человека, а карма:

«Основная тенденция в буддизме – считать карму элементом, сохраняющимся даже после смерти человека» [459].

А это, как мы видим, уже совсем другое дело! Конечно, никто не может помешать каждому человеку верить во что угодно, но когда нам говорят, что, понимая реинкарнацию на западный манер, мы тем самым вливаемся в тысячелетнюю религиозную традицию Индии, это ложь! И в этом стоит отдавать себе отчет.

Похожую концепцию мы находим и по соседству с Индией, у многих народностей чернокожих африканцев. Вот несколько цитат из совместного исследования Луи Винсента Тома и Рене Люно: