Хорхе Бергольо - О небесном и о земном

Бергольо:

– В первые века существования христианства один проповедник говорил: за всяким крупным состоянием непременно стоит преступление. Но по-моему, так бывает не всегда. Я разделяю ваше мнение, рабби: некоторые люди полагают, что, жертвуя деньги, очищают свою нечистую совесть. Но в диалоге с пастырем совесть очищается совсем другим способом. Иногда на исповеди я спрашиваю: «Вы подаете нищим?» Когда мне отвечают утвердительно, я продолжаю расспросы: «А вы смотрите в глаза нищему, когда даете ему милостыню, вы прикасаетесь к его руке?» И тут люди смущаются: ведь многие швыряют нищему монетку и брезгливо отворачиваются. Это определенная жизненная позиция, это определенные жесты. Либо ты солидарен со своим народом, либо живешь на неправедные доходы. У нас есть седьмая заповедь: не укради. А некоторые из тех, кто нажил свои деньги нечестным путем, хотят загладить свой грех благотворительностью. Но я никогда не принимаю такие пожертвования-компенсации, если не узнаю, что человек начал вести себя по-другому, что он раскаялся. Иначе он очистит свою совесть, но снова пустится во все тяжкие. Как-то одного религиозного иерарха обвинили в том, что он принимает пожертвования от наркоторговцев. Он отвечал, что тратит эти деньги на добрые дела, не спрашивая об их источнике. Но так поступать нехорошо. Нельзя брать деньги, запачканные кровью. Правда, у религии всегда были непростые отношения с деньгами. Кстати, вечно толкуют о «золоте Ватикана», но тут другое, речь все-таки идет о музее. Нужно различать, где музей, а где религия. Религиозным конфессиям нужны деньги на организацию их деятельности, а это осуществляется через банковские учреждения, это не противозаконно. Вопрос в том, как ты распоряжаешься деньгами, которые поступают в качестве милостыни или пожертвований. Бюджет Ватикана публикуется, причем расходы в нем всегда превышают доходы: поступления от пожертвований или продажи билетов в музеи Ватикана идут на содержание лепрозориев и школ, на содержание общин в Африке, Азии, Латинской Америке.

Скорка:

– Невозможно создать идеальный институт, даже если это религиозный институт. Потому что идеальных людей не бывает. Там, где люди, всегда случаются конфликты. Священники, пасторы или раввины приходят в религиозные институты по самым разным соображениям: кому-то хочется развиваться, а кто-то надеется, что религия обуздает его натуру, но однажды сбивается с пути. Не все священнослужители ведут себя безукоризненно. Но это обстоятельство не должно затемнять сути. Из того, что один человек сбился с пути, еще не следует, будто в религиозных институтах царит сплошное лицемерие. Нужно отделять зерна от плевел. Просто к религии предъявляются повышенные требования, поскольку нравственность заложена в ее сути. Всякий, кто называет себя верующим, но поступает безнравственно, – совсем как судья, который судит несправедливо. Такой судья дискредитирует идею правосудия в глазах сограждан. Когда в черные дни нашей истории те, кому было поручено бороться с партизанами, выполняли свою задачу, отбросив правовые нормы и окончательно свернув с правильного пути, их вина была двойной. Ведь вдобавок к тому, что они нанесли урон множеству семей, они причинили вред всей Аргентине. Точно так же политик, совершающий дурной поступок, виновен вдвойне. Ведь его долг – подавать другим хороший пример.

Бергольо:

– Вести двойную жизнь – самое худшее, что может натворить священнослужитель: не важно, раввин, католический священник или пастор. Если у мирянина по одному адресу – домашний очаг, а по другому – любовное гнездышко, то в определенных обстоятельствах это, возможно, не покажется непростительным, но для священнослужителя двойная жизнь непростительна. В похожей ситуации весьма решительно поступил Иоанн Павел II: когда разразился скандал с Амброзианским банком, он приказал выплатить все до последнего гроша [92].

Скорка:

– У религий есть бесспорные, абсолютные обязательства в отношении бедности. Тора по самым разным случаям дает множество предписаний, которые категорично велят помогать нуждающимся. Призывы пророков, особенно тех, кого мы называем «пророками книги» (Ошеи, Амоса, Михи, Исаии), свидетельствуют: один из столпов их проповедей – прямые обязательства перед нуждающимися. Создание справедливого общества – один из способов почитания Бога, а это предполагает строительство общины, где все могли бы жить достойно. Один из основополагающих тезисов священных книг таков: структура общества, народа, нации – я бы добавил «и государства» – должна обязательно содержать мощный нравственный компонент и обязательства перед всеми социальными слоями. В библейских текстах вновь и вновь повторяется, что существует обязанность помогать вдовам и сиротам. Традиции еврейской жизни таковы, что всегда существовали ассоциации помощи тем, кому нечего есть. В Аргентине хорошо известна социальная помощь, которую оказывает AMIA наряду с многими другими еврейскими институтами. Обязательства перед нуждающимися существововали всегда. Все библейские тексты, касающиеся собственности на землю, обычно содержат механизмы, предохраняющие от появления латифундий: пусть у каждой семьи будет земельный участок, чтобы она могла прокормиться, а заодно устанавливаются правила землепользования, чтобы почва не истощалась. Согласно Торе, каждый участок следует возделывать шесть лет, а на седьмой год давать ему отдых, чтобы восстановилось плодородие. Если говорить конкретно об Аргентине, то у нас во время кризисов всегда принимались меры для помощи нуждающимся. Во многих слоях нашего общества глубоко укоренилась культура солидарности с ними. Помню, когда я учился в начальной школе, случились большие наводнения, и я отнес куда-то одеяла или пакеты с одеждой для пострадавших. Наша семья была небогата, но эти проявления солидарности были для нее абсолютно естественными. В нашей общине есть большая традиция помощи как евреям, так и не-евреям. Мы в нашей синагоге Бней Тиква собираем одежду, чтобы отослать ее в школы в Сантьяго-дель-Эстеро, в провинцию Чако, в Пампа-дель-Инфьерно [93]. Когда об этом думаешь, просто сердце разрывается: мы хоть как-то откликаемся на происходящее, а огромная страна остается равнодушной. Недопустима ситуация, когда у детей нет возможности ходить в школу, когда детям не в чем дойти до школы – у них просто нет обуви. Мы не волшебники, мы делаем, что можем, но у нас есть библейская заповедь, гласящая, что человек не может поворачиваться спиной к брату своему… Я бы хотел еще кое-что добавить. Евреи непременно были активными участниками всех известных нам на Западе движений за свободу человечества, за равенство. Например, когда в России произошла революция, евреи ею живо заинтересовались, потому что принадлежали к угнетенным классам. Им казалось, восстание положит конец всем бедам, которые они терпели из-за своей национальности. Но что далеко ходить: в 70-е годы в Аргентине среди участников движений за социальные свободы «процентное содержание» евреев-идеалистов было намного выше, чем по стране в целом. В Коммунистической партии, в Социалистической партии и во всех тех движениях, которые отстаивали права низших классов, всегда состояли убежденные, деятельные евреи. Даже в душе еврея-атеиста жива древняя заповедь, предписывающая бороться не только за свое личное благополучие; если другому человеку тяжело, нужно бороться и за его интересы. Даже если у меня все в порядке, я не успокоюсь, пока другим плохо: все мы заслуживаем достойной жизни.