А. Лобанова: Святой Георгий

– Доколе тебе, о царь, и вам, царедворцы и советники, поставленные для законного управления народом, чтобы судить по правде, воздвигать гонение на христиан?! Вы достигли крайней степени неистовства, издавая беззаконные определения и бесчеловечные законы против невинных, никого не обидевших, добродетельных христиан. Вы хотите мучениями и преследованиями заставить согласиться с вашим безумием тех людей, которые просвещены познанием истинного Бога и научились быть благочестивыми. Не обольщайтесь ложью и обманом! Идолы ваши не боги, нет – говорю вам – не боги. Иисус Христос есть истинный Господь во славе Бога Отца. Все сотворено Богом Отцом, и Духом Его Святым все содержится. Итак, или сами вы познайте истину и научитесь благочестию, или же, по крайней мере, не смущайте своим безумием познавших истинного Бога и в правоте служащих истинному Богу.

Все собрание, как громом, было поражено этой неожиданной смелой и восторженною речью святого Георгия. Все устремили свои изумленные взоры на императора, ожидая, что он скажет. Раздраженный и крайне смущенный, Диоклетиан некоторое время молчал, не зная, что сказать, затем знаком руки подозвал к себе своего друга Магнеция и приказал ему возразить на речь Георгия.

– Кто побудил тебя на такой дерзкий поступок? – спросил Георгия Магнеций.

– Истина, – спокойно и с достоинством ответил Георгий.

– Какая истина? – продолжал спрашивать Магнеций.

– Истина сия есть Христос, вами гонимый, – ответил святой.

– Так ты и сам христианин?! – удивленно спросил Магнеций.

– Да, я раб Христа, Бога моего и, на Него уповая, добровольно предстал пред вами, чтобы засвидетельствовать истину.

Я – христианин, и желание свидетельствовать о Христе – Единой Истине – побудило меня сделать это, – закончил Георгий.

Диоклетиан был страшно раздосадован словами Георгия. Однако, не подавая вида, он с притворной лаской обратился к Георгию:

– Доселе я с радостью удивлялся твоим отменным качествам. Еще в юном возрасте ты отличным знанием воинского дела и своей личной храбростью сделался достойным больших наград. И, не обращая внимания на твой возраст, я наградил тебя почетным званием и дал тебе высокий титул в моем воинстве. Даже и теперь, когда ты так дерзко и не на пользу себе говоришь, я люблю тебя за твой ум, за твое мужество. Как отец, советую тебе, для твоей же пользы: не лишай себя воинской славы, не предавай свою молодость безрассудной непокорностью на мучение, принеси жертву нашим богам и за то получишь от нас еще большие почести.

Но не смутили и нисколько не соблазнили святого Георгия эти слова и обещания царя.

– О, если бы ты сам, государь, познал через меня Истинного Бога, – кротко заметил Георгий императору, – Он удостоил бы тебя лучшего Царства – бессмертного, так как то царство, которым ты теперь владеешь и управляешь, наслаждаясь своей властью, есть царство непостоянное, временное. И все, что в нем, все его блага и утешения слишком кратковременны и не могут принести человеку никакой истинной пользы. Поэтому никакие обещания земной славы не в силах уменьшить моей любви к Богу Истинному и вечному, и никакие муки не устрашат меня и не поколеблют моей веры.

После этих слов Диоклетиан не в силах был долее сдерживать свой гнев и с раздражением приказал находившимся тут же воинам схватить Георгия и заключить в темницу. Приказание было немедленно исполнено, но при этом на глазах язычников совершилось нечто поразительное: как только один из воинов, исполняя повеление царя, копьем коснулся тела святого Георгия, железное копье тут же согнулось, как мягкий прут, а мученик громко восславил Господа Бога.

В темнице отнеслись к Георгию с величайшею жестокостью: положили его на землю, на его ноги надели тесные и тяжелые колодки, а на грудь навалили тяжелый камень, и в таком положении святой мученик должен был провести всю ночь. Терпя эти ужасные мучения, святой Георгий не высказал ни одного слова жалобы или сетования, а беспрестанно благодарил и прославлял Бога.

На следующий день император снова велел привести к себе Георгия и опять стал уговаривать его и склонять к покорности.

– Ну что же, – спросил император мученика, проведшего ночь с тяжелым камнем на груди и в колодках и изнуренного мучительными страданиями, – раскаялся ли ты теперь, Георгий, или все еще остаешься в своем упрямстве и непокорности?

На это святой Георгий отвечал:

– Неужели ты думаешь, что я по причине такого незначительного мучения отрекусь от своей веры? Ты, государь, скорее устанешь мучить меня, чем я переносить мучения.