Алексий Мороз - И настави меня на путь вечен… Записки приходского священника

Во время Второй мировой войны немцы хотели использовать Явленскую церковь в качестве склада для боеприпасов. Божия Матерь Сама предстала пред ними и, обращаясь к ним по-немецки, велела этого не делать. Вначале немцы не разобрались, Кто стоит перед ними, и пытались Ее прогнать. Но Пресвятая Богородица не уходила. Тогда оккупанты, считая, что это партизанка, начали стрелять в Нее из автомата, но пули не причиняли Ей никакого вреда. Напуганные увиденным, немцы ушли и больше подобных попыток не предпринимали. При отступлении немцев Жировицкую обитель пытались уничтожить и советские войска, считая, что в ней засели нацисты. Но ни один снаряд не упал на территорию монастыря. При попытке разбомбить обитель с воздуха ни у одного самолета не сработал рычаг бомбометания. Так и остался стоять монастырь в целости и сохранности вплоть до нынешних времен.

В настоящее время Свято-Успенская обитель огорожена довольно высокой каменной стеной, и лишь небольшая дверь соединяет ее с внешним миром. Хотя и этот мир состоит из небольшой деревеньки со спокойным, размеренным ритмом жизни. Местные сельчане, с которыми мне приходилось общаться, были настроены очень благожелательно, и чувствовалось, что вера предков еще жива в них.

Удивительное ощущение охватывает все твое существо, когда с верой и благоговением прикладываешься к Жировицкой иконе Божией Матери. Ведь Сама Божия Матерь держала ее в руках и оставила для помощи и укрепления православным людям. Сколько милости и благодати Божией на протяжении почти шести веков было излито на православный люд через этот святой образ! Маленькая каменная иконка, но, судя по всему, нерукотворная, сверхъестественным образом данная людям.

Остановился я в маленьком домике для паломников. Келья на четыре человека. Но я там был один. Каждый день ходил на утренние и вечерние службы. Участвовал и в монастырском послушании. Благословили нас, нескольких паломников, молодых еще ребят, копать котлован под электрический и телефонный кабели. У них на территории монастыря все электричество под землей проведено, чтобы небо проводами не путать и «тень на Божий день не наводить». Энергично мы взялись за работу и за полдня столько прокопали, сколько наемные рабочие за три дня делают. Особенно поразил меня один трудник, уже немолодой, лет пятидесяти, небольшого роста, но коренастый и крепкий мужчина. Выкопали мы с ребятами в котловане камень, килограммов так на 150–170. Еле его вчетвером вытащили и на край канавы положили. Но не к месту он там пришелся, все время мешался. Стоим мы, обсуждаем, как его на другую сторону перенести. Вдруг подходит этот трудник и говорит: «Что, камень мешает?» Берет его и на прямых руках, без всяких видимых усилий, переносит на другую сторону, подальше от места производимых работ. Потом пришлось мне с ним побеседовать.

Очень интересный человек. Говорил, что Сама Матерь Божия велела ему сюда приехать и в этом монастыре поселиться. Живет он уже здесь три месяца, а светские власти все его не прописывают. Никак в монастырь поступить не дают. Уже несколько раз ему по этой причине приходилось уезжать из монастыря. Но на этот раз грозно предупредила Матерь Божия его обидчиков, что если опять не пропишут, то будут строго наказаны Пречистой. Говорил он спокойно, ровно. Никакой религиозной экзальтации или прелести не ощущалось. Просто тяжело было поверить, что вот стоит перед тобой человек, который действительно беседовал с Самой Богородицей.

Еще запомнилась мне встреча с иеродиаконом Венедиктом. Высокий, крупный монах лет тридцати пяти. Весь горит ревностью Божией. Никаких компромиссов с внешним миром не признает. Говорит, Христос не шел на компромиссы, мученики не шли, и мы не должны. Много помог мне в толковании Священного Писания. Порекомендовал несколько интересных книг, дал ряд полезных советов, как правильно себя вести и держать при церковном чтении. Это: во-первых, читать ровно, не играть интонацией, ни в коем случае не выражать своих эмоций. Внутренне напряженно молиться, но никак не выказывать голосом. Иначе и себя в прелесть, в тщеславие введешь, и другим от твоих «завываний» только тошно будет. Во-вторых, при чтении кафизм читать несколько ниже своего естественного голоса. Тогда не так будет голос уставать. В-третьих, при чтении мышцы лица, да и всего тела, должны быть расслаблены: лоб без морщин, голова смотрит прямо, плечи развернуты. В-четвертых, петь и читать одновременно не рекомендуется: можно сбить голос.