«… Праведность – это приходить в Иисусе к Отцу в любое время и в любом виде…»
Итак, во-первых, Праведность внутри, и она не зависит от внешнего. Может, бытие и определяет сознание (Ульянов-Ленин), но к Праведности отношения не имеет. Иуда Искариот в своем бытии с Иисусом видел чудеса, слышал слова, сам по Его благословению чудеса творил, но внутренняя жизнь не позволила ему стать праведным. Лот жил в развратном обществе, но не осквернился от него. Потерял детей, жену, имущество, однако остался праведником.
«… Праведность внутри…»
Во-вторых, наша Праведность – это не дела и даже не мотивы. Мотивы глубже, чем поступки, они являются разделением между внешним и внутренним человеком, их можно скрыть, заретушировать, заглушить, перевесить добрыми делами… только Господь не ждет от нас такой жертвы. Для Него подчистить дела и подчистить мотивы – об одном и том же: закон буквы – человеческая «правильность», «въехать в город на белом коне». Потому мы приходим к Нему с тем, что есть в сердце. Только Иисус очищает мотивы – внутреннего человека, нашу совесть (Евр 9:9—10 и 14). Поэтому и говорим, что Праведность наша – это не мотивы, но Христос.
«… Праведность наша – это не мотивы…»
Да, Господь открывает мотивы, но не для суда, а чтобы показать, в вере ли мы: богатого юношу не осудили, но обнажили внутренний, истинный мир, спрятанный за «правильной» оболочкой (Мф 19:16—22). Когда дело доходит до истинных глубинных ценностей, внешнее пасует, пробуксовывает, не срабатывает. Это не для того, чтобы исправиться – никогда внутренние установки внешними практиками не смогут быть удалены. Это для того, чтобы прийти с ними к Нему, для того, чтобы получить великое откровение:
26. … человекам это невозможно, Богу же все возможно.
(Св. Евангелие от Матфея 19:26)
Даже Нагорная проповедь, уверен, была дана, чтобы наглядно продемонстрировать: никакие поступки, никакие иные практики не усовершенствуют человека до такой степени, что сможет соответствовать заповедям Духа. Нагорная проповедь не является некой духовной вершиной, которую необходимо достигнуть, таким, знаете, пьедесталом, первым местом, олимпийским духовным золотом, ради которого надо впахивать и впахивать. Это сигнальная лампочка, которая лишь указывает, что Бог продолжает в нас Свое действие. И как внутреннее больше внешнего, так и наша внутренняя Праведность больше внешнего благообразия мира (Мф 5:20): ты прав перед Ним всегда, а плоть – твой страх, стыд, самоосуждение, неверие, Он ненавидит (Евр 1:9).
Закон – это сигнальная лампочка, которая «светит» делами снаружи. Нагорная проповедь – это та же сигнальная лампочка, но «светит» помышлениями, мотивами. И то и другое – добро (Рим 7:12), как и лампочка на панели приборов автомобиля добра – она указывает на неисправность двигателя. Все они говорят через внешнее о проблемах во внутреннем. Но сам сигнал, что лампочки, что мотивов, что дел, никогда не устранит как проблем с мотором, так и проблем, что накопились в душе. Мало того, даже объяснить не в состоянии. Догматика – закон – позволит вникнуть в учение, но закроет возможность вникнуть в себя (1 Тим 4:16). Праведность во Христе дает и то и другое: с одной стороны, есть догма, которая воспринимается как тревожный сигнал, с другой, есть возможность прийти напрямую к Богу и задать вопросы – вникнуть в себя, услышать, о чем говорит Бог, что творится в сердце. А чинить двигатель без внутренней диагностики – это убить его. То же самое и с душой.
В-третьих, Праведность – это не справедливость. Мир жаждет справедливости с такой яростью, что сам становится несправедлив, нарезая и нарезая обороты по треугольнику Карпмана: кто был жертвой, становится спасителем, кто был спасителем, становится преследователем, а кто был преследователем, становится жертвой. Мир настолько чувствителен к ней, что гонит «неправильных» праведников, которые вещают об иллюзорности человеческой справедливости (Лк 12:13—14, Мф 25:28). Конечно, есть воздаяние, есть взывающие и получающие, но бывает и наоборот (Екк 8:14). Мир не познает справедливости, но ищущие Бога уразумеют ее (Притч 28:5).
«… Праведность не является человеческой справедливостью…»
В-четвертых: Праведность – это не высокая мораль.
«… Праведность – это не высокая мораль…»
Мораль – до внешнего, христианство – до внутреннего. Мораль делит наследство поровну, христианство видит любостяжание. Мораль, как и мир, изменчива, христианство – вечно. Бывает, что мораль похожа на Дух, но это только из-за того, что в данном обществе христианство формировало определенные моральные принципы. Мир лихорадочно ищет моральные ориентиры, ему необходимо хоть какое-то подтверждение лжи: есть в нем хоть что-то хорошее, доброе, чтобы можно было противопоставить той ежедневной жестокости и злобе, что окружает мирского человека. Сегодня мы идеализируем, но реальный, описанный в Библии Христос никаким образом не станет светочем для современного мирского человека, как не стал им и для мира того времени (Мф 23:33).
Читать дальше