Виктор Кротов - Человек среди религий. Сказки и размышления

Поэтому я махнул рукой на основательность и систематичность. Решил писать только о том, что мне кажется наиболее важным. Важным не для мировоззренческой теории, а для мировоззренческой практики. И когда ради этого придётся дополнить логическое изложение образным, я с удовольствием перейду на язык сказки – не менее философичного жанра, чем сама философия. В этом тоже есть внутренняя необходимость.

К реальной жизни обращены и добавленные к каждой главе практические замечания. Тот, кому они покажутся излишними, может их пропустить. Так же, как может пропустить сказки тот, кому они покажутся неуместными для серьёзного обсуждения важных тем. А кому, наоборот, покажется обременительной серьёзность, тот может прочитать только сказки. Почему бы и нет?..

В любом случае я буду рад узнать, как именно прочитана моим читателем эта книга и что именно он о ней думает. Мой адрес: Москва, 125445, до востребования, Кротову Виктору Гавриловичу. Электронная почта: [битая ссылка] krotovv@gmail.com.

Насущность этой книги ощутима для меня настолько, что работа над ней оказалась как бы внеочередной. После книги «Человек среди учений» должна была идти книга «Человек среди чувств», посвящённая философии внутреннего ориентирования, и лишь затем, опираясь на обе эти книги, – «Человек среди религий». Но я берусь сейчас именно за эту книгу, потому что не могу её откладывать.

Вот она.

Переживать религиозное чувство можно без всякой философии. Но желание осмыслить его приводит к необходимости ориентироваться хотя бы в собственном мировоззрении. Понимание философии как ориентирования – главная тема книги «Человек среди учений». Некоторые из её основных идей приведены в этой главе применительно к нашей теперешней теме. Ведь хотя бы краткий предварительный разговор о философии необходим – начиная с того, что же мы понимаем под философией.

Иногда может показаться, что главное, на что способна философия, – это располагать человека к философичности.

Может показаться, что это, действительно, высшее достижение в нашем мире привычного столкновения страстей. В мире внешнего противоборства друг с другом и внутренних противоречий с самим собой. В мире, где носится ненависть, зачастую без поводка и намордника, где по ерундовому поводу вспыхивает злость, где веселье одних то и дело портит жизнь другим. В мире нервозном и невротичном, дурацком и сумасшедшем. В этом нашем непростом мире мы готовы считать философом всякого, кто научился сохранять скептическую отстранённость или ироническую созерцательность, способность к медитации или к адаптации, спокойствие и невозмутимость. Мы больше ценим искусство отойти от противоречий, чем умение их решать. Больше восхищаемся сидящим на пригорке, чем тем, кто пробирается сквозь чащу по своей запутанной тропинке.

Но если мы так запросто соблазнились бы созвучием философии с философичностью, то совершили бы двойную ошибку.

Во-первых, каждый человек, без исключения, – хоть немного философ. У каждого человека есть своё какое-никакое мировоззрение, своё воззрение на внешний и внутренний мир. И тот, кто полон философичности, – по-своему философ, и тот, кто далёк от неё, – тоже.

Во-вторых, если говорить о философии в целом, то главная её задача – помогать человеку ориентироваться. Ориентироваться в том, что для него, для этого человека, важнее всего. А заодно и уточнять время от времени: что же именно (по степени важности) должно служить предметом ориентирования. И сама по себе философичность вряд ли окажется наиболее насущной задачей.

Так что философичность вовсе не является непременным продуктом философии.

Более того! Философия, помогающая ориентироваться в главном, искать свой путь в жизни, скорее тяготится этим «продуктом». Практическая, активная философия вынуждена постоянно преодолевать философичность как пренебрежение ориентацией, как желание отдохнуть на обочине. И человек, чьей личной философией является всего лишь философичность (никак не уйти от этого каламбура), вряд ли доберётся до самого ценного, что может дать ему эта область человеческой культуры.