Брюс Липтон - Биология веры - Недостающее звено между Жизнью и Сознанием

Ряд подобных историй приводит и Пол Пирсалл в книге «Шифр сердца: как воспользоваться мудростью и силой нашей сердечной энергии» [Pearsall 1998]. В описанных им случаях пересадка органов вызывала настолько подробные воспоминания, что ни о каких совпадениях не могло быть и речи. Одной из пациенток, маленькой девочке, после пересадки сердца стали сниться сцены убийства. Эти сны были настолько яркими и отчетливыми, что благодаря им удалось поймать убийцу донора девочки.

Одной из теорий, объясняющих механизм приобретения вместе с пересаженным органом новых черт характера, является теория «клеточной памяти». Вы знаете, с каким с почтением я отношусь к интеллекту отдельных клеток, но всему есть предел. Да, клетки «помнят», что они — мышечные клетки или, скажем, клетки печени, но я не верю, что они способны вспомнить вкус курятины! Подобные разговоры имеют смысл только в том случае, если мы примем во внимание, что у клеток пересаженных органов есть рецепторы индивидуальности донора. Пусть даже тело человека, чьи органы были взяты для пересадки, мертво, но ведь его самость по-прежнему транслируется. В этом смысле все люди бессмертны — таково было озарение, снизошедшее на меня, когда я размышлял о механизмах клеточных мембран.

Клетки и трансплантация органов позволяют объяснить не только бессмертие, но и переселение душ — реинкарнацию. Можно представить себе, что когда-нибудь в будущем некий эмбрион получит тот же самый набор рецепторов индивидуальности, который сегодня имею я. И тогда этот эмбрион станет «мной». Моя самость вернется, но станет проявлять себя посредством другого тела.

Между прочим, если вы поймете, что ваши рецепторы индивидуальности могут с равным успехом оказаться у белого, чернокожего, азиата, мужчины или женщины, такие вещи, как расизм или сексизм, покажутся вам не только аморальными, но и смешными.

Коль скоро окружающий нас мир есть Все Сущее — иными словами, Бог, — а «антенны» наших рецепторов индивидуальности улавливают одну из частот Его бесконечного информационного диапазона, значит, каждый из нас — часть самого Бога!

Как бы ни была полезна наша аналогия с телевизором, она не полна. Ведь телевизор — лишь воспроизводящее устройство, а все, что мы с вами делаем в своей жизни, изменяет окружающий мир. Мы изменяем мир уже хотя бы тем, что мы — есть!

Давайте попробуем сравнить взаимоотношения человека и Духа, ну, скажем, с космическими зонда­ми «Спирит» и «Оппортьюнити» или другими аппаратами, посылаемыми НАСА на Луну или Марс. Человек пока не имеет возможности побывать на Марсе физически, но нам так хочется знать, что нас там ожидает. И вот мы отправляем туда свой механический аналог. Наш марсоход мало похож на нас, но у него есть «глаза» телекамер, позволяющие ему видеть планету, вибрационные детекторы, играющие роль «ушей», и химические анализаторы, позволяющие пробовать Марс «на вкус». Иными словами, посланный нами марсоход может в какой-то мере воспринимать Марс так же, как воспринимали бы его мы.

И еще у механического марсохода есть антенны — «рецепторы», через которые человек— оператор НАСА — вдыхает в него жизнь. При этом происходит двусторонний обмен информацией: марсоход посылает оператору сведения о том, что он видит на Марсе, а тот, используя их, корректирует его действия.

Мы с вами «зонды», направленные на Землю вселенским оператором Духом и посылающие Ему свое восприятие мира. Когда мы проходим свой жизненный путь до конца, Он призывает нас домой. Стоит нам это понять, мы станем гораздо внимательнее относиться к своим поступкам — ведь память о них сохраняется гораздо дольше, чем наши тела. Такая аналогия взаимодействия человека и Духа вполне соответствует концепции кармы. То, что мы творим в течение жизни, вполне может вернуться к нам — вернее, к будущему варианту нас.

Уроки, преподанные мне клетками, лишь подтверждают то, что веками пытались донести до нас духовные учителя. Каждый из нас — материализованный Дух. Прекрасной иллюстрацией к этой истине может служить взаимодействие света с призмой.

Когда луч белого света проходит сквозь призму, ее кристаллическая структура рассеивает его таким образом, что на выходе он предстает в виде радужного спектра. В результате мы можем видеть все составляющие белого света, каждой из которых присуща своя частота колебаний. Если полученный радужный свет опять пропустить через призму, его отдельные частотные составляющие вновь сольются на выходе в белый луч.