Брюс Липтон - Биология веры - Недостающее звено между Жизнью и Сознанием

Пока Микки-Маус спит, бездушная метла-водонос носит и носит воду. В конце концов вода переполняет бак и заливает лабораторию. Проснувшийся Микки-Маус безуспешно пытается остановить разбушевавшуюся метлу. Вода все прибывает. Положение спасает очень кстати вернувшийся волшебник.

Этот мультфильм начинается с преамбулы: «Мы расскажем вам легенду о волшебнике и его ученике. Ученик был весьма сообразительным парнем и горел желанием обучиться ремеслу волшебства. Точнее сказать, он был не в меру сообразительным, поскольку брался выполнять кое-какие трюки своего учителя, не овладев ими как следует».

Наши не в меру сообразительные ученые, не разобравшись толком в том, насколько все взаимосвязано на этой планете, трюкачествуют с генами и окружающей средой не хуже Микки-Мауса. Вот только последствия их прыти могут быть гораздо более трагичными.

Как мы до этого дошли? Дело в том, что однажды ученые были просто вынуждены отвернуться от Духа — во всяком случае, от его церковной интерпретации. Церковь не давала хода научным открытиям, если те противоречили ее догматам. Начало открытому конфликту между Наукой и Духом положил астроном Николай Коперник. В своем опубликованном в 1543 г. труде «Об обращении небесных сфер» Коперник прямо заявил, что центром «небесных сфер» является не Земля, а Солнце. Этот очевидный сегодня факт в те времена представлялся страшной ересью — ведь он противоречил утверждениям «непогрешимой» Церкви! Коперник был достаточно искушен в церковной политике. У него не было иллюзий насчет того, что сделает с ним инквизиция за столь еретические воззрения. Поэтому он благоразумно откладывал публикацию своей рукописи до тех пор, пока не оказался на смертном одре. Нужно сказать, его опасения были вполне оправданны: пятьдесят семь лет спустя монаха-доминиканца Джордано Бруно, дерзнувшего возвысить голос в защиту Коперниковой космологии, сожгли на костре как еретика. Сам же Коперник Церковь перехитрил — согласитесь, довольно затруднительно подвергнуть пыткам того, кто успел умереть своей смертью.

Веком позже французский математик и философ Рене Декарт призвал произвести научную ревизию всех ранее известных истин. В результате конфликт Науки и Духа разгорелся с новой силой. Поскольку аналитические методы науки не позволяли ни подтвердить, ни опровергнуть существование незримых духовных сил, само понятие Духа было дезавуировано как «ненаучное». В итоге, изучение жизни и Вселенной стало уделом рационально мыслящих ученых.

В 1859 году пропасть между Наукой и Духом расширила дарвиновская теория эволюции. Эта теория распространилась по миру быстрее, чем сегодня распространяются слухи в Интернете. Дарвинизм объяснил происхождение человечества игрой случайных наследственных вариаций, не оставляя места для Божественного промысла ни в науке, ни в самой жизни. Что ж, это устраивало тех, кто занимался выведением новых пород домашних животных и селекцией сельскохозяйственных культур. Ведь Дарвин сделал их главнее Господа. Выдающийся дарвинист Эрнст Майр писал о Природе: «Задавшись вопросом о том, как же возникло это совершенство, мы, по всей видимости, обнаружим лишь произвольность, бесцельность и случайность» [Mayr 1976].

Неодарвинисты майровского толка настаивают на том, что главной движущей силой эволюции является борьба за выживание. И поскольку они даже не заикаются о морали, значит, в такой борьбе хороши любые средства. Если называть вещи своими именами, речь идет о том, что в жизни, как в джунглях, прав тот, кто сильнее. Руководствуясь этим правом, мы построили западную цивилизацию и теперь всячески отмахиваемся от того факта, что за все приходится платать. Увы, в цену, которую приходится платить нам, входит и доведенная до крайности планета, и бездомные, и дети, что за гроши строчат для нас дешевые джинсы. Они проиграли в дарвиновской борьбе за выживание!

Но в ту карибскую ночь я осознал, что в нашем дарвиновском мире проигрывают не только проигравшие!

Вернемся к победителям и проигравшим. Коль скоро человек есть образ и подобие Природы, у нас нет права ее менять, иначе мы скоро перестанем быть ей комплементарными, — попросту говоря, перестанем в нее «вписываться». Тогда у нас останется только два выхода — вымереть или мутировать. Это в равной мере касается и «проигравших» в борьбе за существование бездомных, и хозяев империй фастфуда. Но тогда ради чего мы вырубаем тропические леса? Чтобы увеличить продажи бигмаков?! Ради чего полчища наших автомобилей загрязняют воз­дух? Ради чего нефтехимические заводы разъедают землю и отравляют воду? Задумайтесь об этом всерьез. Мы созданы комплиментарными Природе, а не той помойке, которую сегодня творим!