Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

Джони стала прекрасным оратором — ее часто приглашают выступать перед самой разной публикой. Она с первого взгляда пленяет слушателей — со вкусом одетая, красиво причесанная женщина в коляске, полная жизнелюбия и энтузиазма. Она часто вспоминает события давней уже трагедии, рассказывает о том, как долго шло восстановление. Ее тело остается неподвижным, но глаза наполнены светом и жизнью.

Несколько лет назад Джони переехала в Калифорнию. К ее живописным работам прибавились пейзажи американского запада. «Я не могу плавать и нырять в заливе, не могу скакать на лошади, — говорит Джони, — но зато могу бывать на природе, могу наслаждаться ее красотой, ощущать богатство окружающих меня запахов и красок». Джони, зажав кисточку или карандаш зубами, рисует то, что видит вокруг.

В разговорах Джони время от времени упоминает о конюшне, которая находилась рядом с ее мастерской в Мэриленде. Конюшня — самое любимое место Джони, с ним связаны счастливые воспоминания детства: ароматное сено, тихое ржание и пофыркивание лошадей. В конюшне было столько потайных уголков! Она была огромной, загадочной и прекрасной.

Конюшню выстроил отец Джони и страшно гордился этим творением своих рук. Джони вспоминает и связанное с конюшней страшное событие: как–то хулиганы подожгли конюшню, и она сгорела дотла. Эта сцена до сих пор стоит у Джони перед глазами: дикое ржание ее любимцев, запах паленого мяса, отчаянные попытки семьи и соседей потушить пламя.

Конюшня сгорела, но история на этом не заканчивается. Отец Джони, уже скрюченный от артрита, снова взялся за строительство. Фундамент уцелел, и отец выстроил на нем новые стены. На месте старой конюшни выросла новая, которая получилась много лучше прежней.

«Я — как та конюшня, — говорит Джони. — Я думала, что моя жизнь закончилась и ее уже не восстановишь. Но благодаря Богу и моим друзьям она отстроена заново. Теперь вы понимаете, почему я так счастлива? Я заново обрела то, что, казалось, утратила навсегда, — полноту жизни».

Джони Эриксон–Тада и Брайан Штернберг — люди, которые каждодневно вынуждены сражаться с болью. На свете есть множество людей — парализованных, больных раком, родителей детей с врожденными нарушениями, — которые познали всю глубину страданий. Мысль о том, что боль — это дар, скорее всего, вызовет у них недоумение или горечь. Боль в их жизни вышла за рамки разумного, стала чудовищем. Только садист или недалекий человек может сказать им, что боль — это дар.

В наших двух историях один герой приобрел известность через страдания, другой — утратил ее. Прошло много лет. И Брайан, и Джони по–прежнему остаются пленниками своих немощных оболочек. И все же каждый из них нашел в себе силы, чтобы жить и расти. Исцеление их израненных душ без доверия Богу было бы невозможно.

Брайан постоянно задается вопросом «Почему?» и ищет причину случившегося. Виновен ли Бог в том, что с ним произошло? Его семья убеждена, что Бог разделяет их чувства. Взгляды самого Брайна не совпадают с главной идеей моей книги: он отвергает мысль о преобразующей роли страдания. Брайан признает, что Бог использует боль, чтобы творить благо. Однако он не согласен с тем, что Бог позволяет страданию тянуться до конца жизни. Вера Брайна зиждется на мечте об исцелении.

Но и столь жесткая позиция, которая кажется лишенной смысла даже друзьям Штернбергов, для Брайана означает поворот к Богу. Несмотря на муки, вынести которые способен не каждый, Брайан крепко держится за веру в любящего благого Бога. На небесах Брайан вновь обретет уверенную поступь. Походка его будет так же легка, как у Иова, Аввакума или Иеремии, которые пережили самое худшее и сохранили веру.

Боль Джони в основном эмоциональная — это боль потери. Но ее жизнь представляет собой триумф благодати и радости. Да, она боролась с Богом. Но не отвернулась от Него. Джони возродилась к жизни и обрела такую духовную глубину и зрелость, что теперь способна ободрить и вдохновить миллионы людей. Не буду утверждать, что любой больной человек может повторить путь Джони Эриксон–Тада. Это невозможно. Дары и таланты Джони уникальны и свойственны только ей. Однако тем, как она ими распорядилась, Джони показала: в страдании есть благородство и достоинство.

В первое время после травмы Джони получала много писем, в которых люди побуждали ее молиться об исцелении. Кто–то упрекал ее в недостатке веры. Но Джони, конечно же, молилась об исцелении. Летом 1972 года после молитвы за исцеление в узком кругу — присутствовало всего человек пятнадцать — Джони была твердо уверена, что ее спинной мозг в ближайшее время чудесным образом восстановится. Она позвонила друзьям и сказала им: «Скоро я постучу в вашу дверь. Бог исцелит меня, й я снова буду ходить».