Сергей Иванов - БЛАЖЕННЫЕ ПОХАБЫ

И всё-таки ветхозаветный пророк принципиально отличается от юродивого, и отличие это коренится в специфике ближневосточной культуры. Если в юродивом до самой его смерти невозможно распознать святого, то пророки несут на себе особые отличительные знаки (3 Цар. 20:41). Они составляли отдельную касту, и когда кто-нибудь не из их числа также начинал пророчествовать, это воспринималось с удивлением (1 Цар. 19:24; Амос. 7:14- 15). Безобразия пророка – не безобразия, а знаки, зловещие намеки, подлежащие истолкованию (ср. Иер. 43:9). Он как бы лишён своей человеческой сущности, говорит только от имени Бога, причём иногда против своей воли (1 Цар. 18:10). Пророк – лишь посредник: он может страдать от своей миссии (Иер. 20:14-18), может упрекать Бога (Иер. 14:9), но отвергнуть Его выбор не в силах. Он – избранный, и это данность. Тем самым совершенно иными, чем в христианстве, оказываются понятия греха, благодати, святости – всего того фона, на котором только и можно разглядеть юродивого. В самом деле, как мы увидим дальше, Андрей Юродивый тоже боится вступить на свою стезю и пламенно молится Богу, прося Его подтвердить Своё решение (см. с. 152), но выбор святого всё равно остаётся его личным выбором, и он сам несёт ответственность за всё совершенное потом.

В библейской ситуации по-особому решается и проблема безумия. С точки зрения Ветхого Завета, истинно глуп nabal, – тот, кто не воспринимает требований Бога (Ис. 32:6). «Начало мудрости – страх Господень» (Притчи 9:10, ср. 1:7). Глупостью было лишь нераспознание Божьей воли [XIX] [XIX] Caquol A. Sur une designation vetero-testamentaire de «l'insense» // Revue de l'histoire des religions. V. 155. 1959, p. 1. ; в греческом переводе Ветхого Завета – Септуагинте – народ назван μωρός και άκάρδιος (глупым и неразумным), когда у него «есть глаза – и не видит, есть уши – и не слышит» (Иер. 5:21). Но в целом слово μωρός не очень популярно в греческой версии Ветхого Завета: «семьдесят толковников» чувствовали, что оно не имеет адекватного соответствия в еврейской терминологии [XX] [XX] Theologisches Worterbuch zum Neuen Testament. Bd. 4. Stuttgart, 1966, S. 838. .

Разумеется, Библия знала и «бытовое» безумие: Септуагинта называет «настоящего» сумасшедшего έπίλημτπτος Любопытен, в свете проблемы притворного безумия, эпизод, когда Давид при дворе царя Анхуса из соображений безопасности

изменил лицо своё пред ним и притворился ( προσεποι-ήσατο )… и упал у ворот , и слюна его стекала по бороде его . И сказал Анхус рабам своим: Вот , вы видите , что этот человек безумен ( έπίλημπτον ). Ради чего вы привели его ко мне ? Или я испытываю недостаток в безумцах , что вы приводите этого , чтобы и он безумствовал ( έττιλημπτεύεσθαι ) предо мной ? ( 1 Цар . 21:13-15; ср . Псалом ЗЗ ) [11] [11] Данном случае мы отклонились от канонического перевода, и не только потому, что в этом месте он вообще неточен, но и потому, что в нём употреблены слова «юродствовал предо мною», которые неверны терминологически: Давид симулировал, но не юродствовал. .

Но как раз это притворное безумие не имеет ничего общего с идеей святости [12] [12] В XI в. Михаил Пселл, вспоминая об этом библейском эпизоде, ни намёком не сравнивает Давида с юродивым, см.: Michaelis Pselli Poemata / Ed. L. G. Westerink. Stuttgart, 1992,1. 150-155. .

Со временем эллинистические представления проникли в еврейскую среду; прежде всего это произошло в космополитических городах Средиземноморья и началось с текстов, создававшихся раввинами, но по-гречески. «Лучше пусть меня называют глупым (μωρός) во все дни мои, но да не будет ни часа, чтоб я показался нечестивым в глазах Божиих» [XXI] [XXI] Edujot, 5:6. Цит. по: Theologisches Worterbuch, S. 845. . В Мидраше комментарий к 34-му Псалму сопровождается следующим характерным замечанием: «В морских портовых городах дураков называют "морим"» [XXII] [XXII] Midrash Rabbah. Numbers / Transl. J. Slotki. V. 2. London, 1939, p. 759. . Явно имеется в виду заимствование греческого термина μωρός 'глупый', не имевшего, стало быть, полного аналога в еврейском.

Несмотря на все различия между библейским праведником и христианским юродивым, сама поза одинокого избранника Божия, презираемого бессмысленной толпой, несомненно, «одолжена» вторым у первого. В этом смысле очень характерно позднебиблейское сочинение «Премудрость Соломонова»:

Встанет праведник в великом дерзновении пред лицом обижавших его … И скажут они , раскаявшись: « Это тот , над кем мы , неразумные ( oi άφρονες )…, смеялись … Мы считали его жизнь безумием ( μανίαν )… и его кончину бесчестной . Каким же образом он сопричислился к сынам Божиим , а удел его – среди святых ? ( Sapientia Salomonis , V . l-5 ).