Η. О. Лосский - Воспоминания

Вскоре после моего приезда из Америки вечером часу в одиннадцатом к нам пришла Ольга Александровна Водовозова, урожденная Введенская, дочь моего учителя профессора Введенского. Она сообщила, что муж ее Василий Васильевич не вернулся домой и это беспокоит ее, так как это не соответствует его привычкам. В последнее время глухота Водовозова стала все более усиливаться, платной работы у него было все меньше. Победа гитлеризма в Германии произвела на него удручающее впечатление. Зная настроение мужа, Ольга Александровна волновалась и попросила меня пойти с нею в полицию навести справку, не было ли какого- либо несчастия. В полиции к нашему заявлению отнеслись несерьезно, говоря, что отыскиваемый нами господин сидит где‑либо в ресторане со своими приятелями. Моя жена и я целую ночь провели с Ольгою Александровною в тревоге, рано утром купили газету и узнали, что накануне вблизи Збраслава какой‑то господин бросился под поезд. Жена моя поехала с Ольгою Александровною в Збраслав и там узнали, что бросившийся под поезд был Водовозов. Зная хорошо окрестности Збраслава, он выбрал такое место, где поезд выходит из‑за горы, так что машинист не мог бы успеть остановить его.

Через сорок дней после смерти Водовозова была заказана панихида по нем. Мы пришли на панихиду, а Ольга Александровна не явилась. Предчувствуя что‑то недоброе, мы пошли в пансион, где была ее квартира. Дверь была заперта, никто не откликался. Когда полиция открыла дверь, оказалось, что Ольга Александровна покончила с собою: она приняла большую дозу какого‑то снотворного.

Лето 1934 и 1935 гг. семья наша, как и раньше, проводила в Винице на даче Иречковых. К нам в эти два года приезжал из Соединенных Штатов профессор Маршалл, чтобы более детально ознакомиться с моею философиею. Он нанимал комнату поблизости от нашей дачи. Утром часа по два и больше мы беседовали с ним о самых разнообразных философских проблемах. Узнав, что мы хотим, чтобы наш младший сын Андрей получил образование в среде англо–саксон- ской культуры, он предложил нам послать Андрея по окончании курса средней школы к нему в Соединенные Штаты для получения там образования в университете. Когда Н. А. Деддингтон узнала об этом предложении, она поняла, как тяжело будет нам надолго расстаться с сыном. Она написала профессору Маршаллу, что Андрей мог бы учиться в Лондонском университете и жить в ее семье, если Маршалл будет платить за его учение в университете. Маршалл одобрил этот план, и наш Андрей в 1935—1938 гг. учился в Лондонском университете, живя у Деддингтонов. Он занимался специально историею Европы и России и работал так интенсивно, что после трех лет получил диплом b. a. (bachelor of arts, т. е. диплом об окончании курса в университете).

В 1935 г. произошел тягостный богословский спор по поводу учений от. Сергия Булгакова. Митрополит Сергий Московский обратился к митрополиту Елевферию с просьбою дать ему сведения о книге от. Сергия Булгакова «Агнец Божий». Митрополит Елевферий поручил своему секретарю сделать извлечения из этой книги и послать их в Москву. Далее, митрополит Сергий обратился в Париже к Фотиевско- му братству с просьбою подвергнуть книгу от. Сергия богословской критике. Богословский трактат о книге был написан членами Фотиевского братства, главным образом моим сыном Владимиром, и послан митрополиту Сергию. На основании этих данных, именно извлечений из книги от. Сергия и доклада Фотиевского братства, митрополит Сергий издал указ, в котором православные предостерегаются против ошибок этой книги, но в указе нет никаких административных мер против отца Сергия.

Я полагаю, что митрополит Сергий совершил ошибку. Ему следовало поручить митрополиту Елевферию напечатать трактат братства св. Фотия, дождаться статьи от. Сергия в защиту его учения, и только после этой статьи решить воп» рос, противоречит ли оно догматам православной церкви или нет. Поторопившись с указом, митрополит Сергий совершил ошибку. Что же касается моего сына, он только исполнил свой долг перед Церковью, когда по требованию главы Русской православной церкви послал ему доклад, содержавший в себе богословскую критику учений от. Сергия. Между тем, газета «Возрождение» назвала этот доклад «доносом»; некоторые эмигранты стали называть членов Фотиевского братства большевиками, чекистами, обскурантами и т. п. Владимир хотел объяснить все это дело и послал в газету «Возрождение» письмо, но ни эта газета, ни другие не напечатали его.