Александр Мень - Почему нам трудно поверить в Бога?

Мне хотелось бы спросить, как Вы относитесь к возможности прямого или косвенного доказательства бытия Божия наукой. Ведь доказательство не означало бы, что свобода выбора между добром и злом исчезла?

о. Александр: Ни в коем случае. Я думаю, что то, что мы называем доказательствами бытия Божия, есть, во-первых, разрушение некоторых предрассудков, которые связывались с отрицанием бытия Божия; во-вторых, связано с неким логическим рядом, который нас приводит к идее Бога. Но идея — это не есть доказательство: можно умозрительно прийти к чему угодно. Но когда человек открывает в себе тот орган, который будит в нем веру, он открывает веру в себе — человек не берет ее ни от кого — для этого источник надо очистить. И в данном случае так называемые доказательства бытия Божия — они работают как очистительные механизмы.

Например, я видел людей, которые, прочтя изложение элементарного текста классических доказательств, совершенно изменились — у них все сдвинулось, и этот орган открылся. Потом, когда они духовно выросли, они стали понимать, что эти доказательства не являются обязательными, жестко навязанными; они все равно оставляют свободу выбора. Но что-то для них в этом было, эти доказательства послужили каким-то толчком.

Как видно, именно зло и страдание обычно толкают людей к поискам добра и веры в Бога. И создается такое впечатление, что, в общем, страдание играет в этом свою определяющую роль. Ведь и страдания Христа имеют искупительный смысл. Означает ли это, Александр Владимирович, что в основе мира лежит страдание?

O. АЛЕКСАНДР: Я думаю, что на этот вопрос следовало бы ответить в другой раз, когда мы будем говорить о самом зле. Это особая тема. Но я вам скажу, что люди-то разные. Многие от страдания теряют веру — я с такими сталкивался, а другие приходят к вере.

Но вообще опыт каких-то тяжелых переживаний делает человека духовно все-таки более зрелым. Это очевидно. Но я думаю, что человек обретает веру не потому, что страдает, а просто потому, что его душа становится более возмужавшей. Что касается страдания Христа, то Он не мог не страдать в этом мире. Он не мог не пострадать там, где страдали все прекрасные и благородные люди.

В отношении страдания можно сказать только одно: зло человеческое Бог поворачивает к добру, как это видно из Книги Бытия. Рассказанная в ней история Иосифа заканчивается словами, что Бог даже зло поворачивает к добру [50] Быт 50:20 . Но это не значит, что зло есть добро. Зло есть зло. Болезнь есть зло, хотя она и может послужить человеку, привести к покаянию или вообще к серьезному размышлению над своей жизнью; очень многие люди начинали свой путь к Богу именно во время болезни. Но это не значит, что не нужно лечить людей.

Считаете ли Вы допустимым насаждение веры в единого Бога силовым путем? Не противоречит ли это христианским доктринам?

O. АЛЕКСАНДР: Безусловно, это противоречит и христианским, и буддийским, и в принципе и мусульманским доктринам, если брать мусульманство в его идеальном измерении. Вообще духовное несовместимо с насилием, потому что здесь область личности, область драгоценного, неприкосновенного, хрупкого! Человек, который лишается свободы, — он лишается и творчества, и своего достоинства.

Бог — это абстракция или конкретность?

O. АЛЕКСАНДР: Это полная конкретность. Я бы сказал, что только Он один и конкретен, а мы получаем от Него свет, как Луна от Солнца и Земля от Солнца.

Не кажется ли Вам, что Бог превратился в некий символ?

O. АЛЕКСАНДР: В какой-то степени это верно. Когда мы говорим о Нем, то неизбежно употребляем символы. Когда мы говорим о любви, мы неизбежно употребляем метафорические слова. Когда мы говорим, что у нас в груди огонь, пламя, — это же не огонь там горит, а что-то, что мы не можем описать, но это очень сильная реальность. Причем не только по поводу любви или ненависти, но и по поводу любых других чувств мы часто прибегаем к символам. Потому что у человека не хватает слов для того чтобы передать самое последнее, самое важное, самое глубинное. И ничего страшного. Скажем, в физике и в химии употребляют бесконечное количество символов.

Некоторые считают, что Бог только в душе.

O. АЛЕКСАНДР: Он не только в душе, Он и в мироздании. Что говорил Иммануил Кант? Он говорил: «Две вещи меня поражают: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне». И то, и другое есть отражение Божие...

Вы человек культурный, образованный и, конечно, понимаете, что никакого Бога на самом деле нет.