Ярослав Лазарев - 100 вопросов к Богу

– То есть человек работает, потому что он разумен?

– Точно! Не зря же обязательной составляющей любой духовной практики всегда был труд. Монахи в монастырях любых конфессий всегда работали – что в средневековой Европе, что в Японии. Видишь ли, когда человек видит результат своего труда – конкретный, зримый, – ему становится как-то хорошо на душе. И сознание проясняется. Это о многом говорит. Был такой Карл Маркс – может, слышал?

– Слышал, но в основном что-то плохое, – протянул Лука.

– Ну, это потому, что люди, от которых ты про него слышал, его не читали. Так вот, о чем он пишет? Что огромная часть всех проблем современного общества происходит от того, что человек не видит результатов своего труда. Получает деньги, а деньги все одинаковые. И в результате человек лишается удовольствия от труда. Стоят сто человек на конвейере: один из них один винтик привинтил, другой – другой. У каждого своя маленькая-маленькая часть работы, и все становятся такими же винтиками. А человек, по идее, должен любить свою работу, потому что он видит, что от его действий что-то изменилось в мире, что получилось что-то хорошее. Тогда и сам человек становится добрее, и у него появляются силы, он может творчеством заниматься – хотя бы в рамках своей работы.

Мы ехали молча, Лука, видимо, переваривал услышанное – сидел, подперев кулаком голову. Наконец я оторвал его от размышлений:

– Ну что же ты дальше не спрашиваешь? Ведь тут просто напрашивается вопрос.

– Какой?

– А про радость и страдание. Потому что мы говорим про радость труда, и это все правильно. Но не отменяет того, что, в принципе, человек всегда страдает: богатый, бедный, у кого есть работа, у кого нет работы, европеец, китаец – все проживают жизнь, в которой огромное место занимает страдание. Почему так?

– Мне кажется, я знаю, – сказал через несколько минут Лука. – Начнем с того, что совершенная радость без капли страдания может быть вообще только в центре Бога, как абсолютно светло может быть только в центре источника света. А мы находимся как бы на окраине Бога – в мире, где Его радость и Его счастье исказились и стали нашим страданием.

– Есть мнение, – я прервал Луку, – что даже наша радость есть страдание, потому что мы знаем, что любое удовольствие временно. И это сознание уже вносит каплю горечи в любую самую большую радость.

– Ну так я и говорю, мы же по сравнению с Богом ограниченные… То есть это не оскорбление, а просто констатация. Если бы мы были абсолютные существа, то мы сами были бы Богом, правильно? Мы не абсолютны, не бесконечны, поэтому у нас не может быть ничего абсолютного – ни радости абсолютной, ни страдания абсолютного. И потом – если бы мы не страдали, мы бы не развивались, правильно? Людям холодно – они придумывают, как согреться, ноги болят – придумывают обувь, и в процессе того, как придумывают, становятся умнее. Это если о самых простых вещах говорить. А страх смерти? Если бы люди от него не страдали, мне кажется, они вообще скоро вымерли бы. Мы страдаем, потому что живые, это одно из свойств всего живого – страдать.

– А что же… – начал было я, но Лука прервал меня.

– Это я вас хочу спросить! Что будет после смерти, да?

Я кивнул головой, не успел, случается и боги не всегда реагируют мгновенно, не то что люди, а может, мне и самому хотелось попытаться ответить.

– Вот! Я первый!

– Теорий-то на этот счет много разных. Начать с того, что есть люди, которые серьезно думают, что после того, как они умрут, от них останутся молекулы, которые перейдут в другие состояния, а их душа и сознание просто растворятся, как только в головной мозг перестанет поступать кровь… Самое экзотичное, что мне доводилось слышать, – это что после смерти человек навечно погружается в свои воспоминания, заново и заново проживая все, что было. Поэтому так важно жить, оставляя чистой совесть, иначе потом будешь целую вечность мучиться ее укорами. Есть еще огромное количество теорий, предусматривающих различные способы перерождения – в животных, в других людей, в этом мире, в другом мире… Не знаю, Лука. Я думаю, если бы кто-то совершенно точно знал, что там будет, было бы… ну, нечестно, что ли, по отношению к человеку. Это специально так устроено, что никто не вернулся оттуда рассказать всем правду. Представь, там действительно прекрасный рай. Если бы все как один про это точно-точно знали, тут же повыбрасывались бы из окон, да? Ну или, во всяком случае, влачили бы свою жизнь как мерзкий ненужный груз, от которого поскорей избавиться бы. Представь, каким скучным тут же стал бы мир! Поэтому это, наверное, тот случай, когда я тебе не могу ответить.

Читать дальше