Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века

Вокруг радонежской «пустыни» в то время не было ни дорог, ни близких сел, и добираться за необходимыми вещами и хлебом в какое-либо селение приходилось запутанными лесными тропами. «Приготовьте сердца ваши… не для беспечности, но для терпения…» – предупреждал своих учеников Сергий.

Епифаний обращает внимание на то, что первое время в радонежской обители было ровно двенадцать человек, по числу апостолов, – и если кто-нибудь уходил, на его место вскоре являлся один новый инок. Но однажды в радонежские леса пришел презревший все свои почести Симон, архимандрит Смоленский, человек образованный и церковный, и с той поры число иноков Святой Троицы стало увеличиваться.

Образовавшемуся небольшому монастырю нужен был игумен, и Сергий вместе с другими иноками пошел в Переяславль, к епископу Афанасию, чтобы он назначил им настоятеля. Епископ благословил Сергия принять священнический сан и самому стать игуменом. А когда Сергий стал отказываться, Афанасий даже его мягко урезонил: «Возлюбленный! Всем обладаешь ты, а послушания нет у тебя».

С 1354 года Сергий стал игуменом основанной им обители. Начиная с этого времени он сам служил в деревянной Троицкой церкви литургию и наставлял братию.

«Неподалеку стоял лес – не так, как теперь, но над поставленными кельями шумели деревья, осеняя их. Вокруг церкви были видны колоды и пни. Здесь же сеяли различные семена и выращивали огородную зелень», – описывает начальные дни своей обители Епифаний Премудрый, монах Троице-Сергиевого монастыря в следующем поколении.

Жизнь первых радонежских иноков была настолько нищенской и трудной, что порой они по несколько дней сидели без еды. По словам Иосифа Волоцкого, жившего на сто лет позже, у первых монахов Святой Троицы не хватало воска для свечей, свои богослужения они проводили при лучинах, книги им приходилось переписывать на бересте.

Но игумен Сергий не разрешал братии выходить из монастыря и просить хлеба по селам, считая, что монахи должны не брать, а отдавать и сами кормить всех нуждающихся. И каким-то чудесным образом по молитвам в обители снова появлялись и хлеб, и мука для просфор, и нехитрая церковная утварь.

«Живи, не привязываясь ни к чему из человеческого, кроме совершенно необходимого, а среди человеческих необходимостей по мере сил не отступай от памяти Божией…» – учил греческий исихаст Григорий Палама. Именно по такому принципу и жили русские монахи.

Сам игумен Сергий тоже ходил в самодельных сандалиях и худой рясе, вместе со всеми плотничал, косил, готовил еду – и больше всего был озабочен тем, чтобы в стенах Святой Троицы не ослабевала молитвенная жизнь.

При поступлении в его монастырь не нужно было делать никакого вклада – ни деньгами, ни «вотчиной», то есть землей и людьми, что в то время было повсеместно распространено. Сергий принимал всех, кто готов был вместе с ним самозабвенно молиться.

Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры. 1422–1423 гг.

В храме Святой Троицы не было дорогой церковной утвари или светильников, все было самым простым, из крашеного дерева.

Главной ценностью Сергиева монастыря были книги, содержавшие опыт христианских подвижников прежних веков. В житии упоминается о том, что Сергий «воскрешал в уме имена великих светильников монашества – Антония Великого и Великого Евфимия, Саввы Освященного, Пахомия…» Как теперь известно, в монастырской библиотеке Святой Троицы были и переводы афонского монаха-исихаста Григория Синаита (современника Преподобного Сергия), учившего в своих творениях «умной молитве», а также другие греческие, болгарские и сербские книги.

Молва о том, что в радонежских лесах живут нестяжательные монахи, которые умеют молиться, как Ангелы, стала распространяться по всей православной Руси. В те времена русские церкви и монастыри, так же как в Византии и Европе, владели большими землями и имениями, которые постоянно увеличивались вкладами и поддерживались привилегиями.

Как раз в это время на Руси, в свободолюбивом Новгороде и соседнем Пскове, появилась так называемая ересь «стригольников», яростно критиковавших неправедную жизнь духовенства. Сергиев монастырь в этом смысле был безупречен, и неудивительно, что в радонежские леса стекалось все больше людей, ищущих спасения.