Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века

За обедом, выслушав рассказ родителей о Варфоломее, старец сказал загадочные слова, которые услышал и старший брат Стефан: «Сын ваш станет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божиих заповедей».

Когда Варфоломею исполнилось примерно пятнадцать лет, его семья перебралась в небольшое подмосковное село Радонеж неподалеку от Москвы. В ростовских землях отец Варфоломея, боярин Кирилл, к тому времени почти что разорился – то ли из-за набегов татар, то ли из-за поборов тверских или московских наместников.

Московский князь Иван Данилович Калита «отдал» сельцо Радонеж, стоявшее на торговом пути из Переяславля в Москву, своему младшему сыну Андрею, двух лет от роду. И всем жителям Радонежа была обещана защита и «великие ослабы» в налоговых сборах.

В Радонеже боярин Кирилл купил дом возле Рождественской церкви, и его дела потихоньку пошли в гору. Когда братья Стефан и Петр женились, Варфоломей попросил родительского благословения на монашество.

Но Кирилл и Мария просили его подождать, опасаясь на старости лет остаться без какой-либо поддержки, и сказали Варфоломею: «Братья твои Стефан и Петр женились и думают, как угодить женам… Поухаживай за нами немного». И Варфоломей стал смиренно дожидаться своего часа.

Как пишет автор «Жития Преподобного Сергия» Епифаний Премудрый, все это время он «бездельникам и суетным людям не внимал, со сквернословами и насмешниками не общался», но никто давно не удивлялся его непохожести на других.

Когда родители Варфоломея состарились, они постриглись в монашество в Хотьковском монастыре неподалеку от Радонежа (в то время это была двойная обитель – мужская и женская). Через несколько лет Кирилл и Мария умерли в этом монастыре.

Похоронив родителей, Варфоломей вернулся в село, отдал свою долю наследства женатому младшему брату Петру, и отправился в Покровский монастырь Хотькова. Стефан к этому времени овдовел, и Варфоломей уговорил брата вместе пойти на отшельничество.

Взяв с собой топоры и запас хлеба, братья обошли глухие радонежские леса и остановились на горке, прозванной Маковцем, возле реки Консеры. Здесь они срубили первую келью и еще одну, более просторную избу – под церковь во имя Святой Троицы.

Однако Стефан не выдержал тяжелой жизни в лесу и вскоре ушел в Москву. В городе он поселился в Богоявленском монастыре и пел в храме на клиросе вместе с иноком Алексием, который через несколько лет станет митрополитом Московским.

Варфоломей остался один в своей лесной избушке. В то время ему было приблизительно двадцать три года. Он позвал в свою лесную «пустынь» игумена Митрофана из ближайшего села, от которого принял постриг в монашество с наречением имени Сергий, и еще больше усилил свои подвиги.

«…Звери ходят стадами, и иногда ходят по два, по три, окружая святого и обнюхивая его. Люди беснуются; а бесы, описываемые в житии, до ужаса похожи на людей. Они являются к святому в виде беспорядочного сборища, как „стадо бесчислено“, и разом кричат на разные голоса: „уйди, уйди из места сего! Чего ищешь в этой пустыне. Ужели ты не боишься умереть с голода, либо от зверей или от разбойников и душегубцев!"» – описывает время пустынножительства молодого инока Сергия князь Евгений Трубецкой в книге «Три очерка о русской иконе».

Один из зверей, большой медведь, взял за обычай приходить к келье Сергия и просить у него хлеба, и нередко инок отдавал ему свой последний кусок – «чтобы не оскорбить зверя».

Некоторые жители из окрестных сел отыскали тропу к отшельнической келье на Маковце и хотели бы здесь остаться, но Сергий отказывался их принимать. «Вы не сможете жить в этом месте и не сможете терпеть лишения: голод, жажду, скорбь, неудобства, бедность и нужду», – говорил он, зная, что такие трудности сможет выдержать лишь тот, кто познал силу молитвы.

Но если в ком-то Сергий видел искреннюю веру, он сам помогал пришельцу срубить келью и таскал бревна. «Силы у него было, как за двоих», – пишет главный биограф Преподобного Сергия Радонежского Епифаний Премудрый.

От него немного известно и о самых первых радонежских иноках, по всей видимости, людях простых, не знатного сословия. Епифаний упоминает некоего старца Василия, по прозванию Сухой (на Руси так называли строгих постников, которые в определенные дни даже воды не пили), что пришел с верховьев Дубны, монаха Иакова, по прозвищу Якута, диакона Онисия и его престарелого отца Елисея. Судя по всему, Якута был моложе других и был за посыльного.