Появление новых лиц на пароходе повлекло за собой новые знакомства. Серьезные разговоры сменялись пустой болтовней. Там толковали о волнении в целой Греции и об открытом накануне заговоре в Патрасе; здесь спорили о том, какой цвет более к лицу рыжей блондинке, зеленый или лиловый; в третьем месте какой-то француз нес напыщенный вздор о египетском типе коптов и о коренных обитателях Нубии, из которой он только что возвратился; а тут, рядом со мной, madame S… вступила с маркизом де-Буа-Гильбером, изучавшим Грецию, в ученый диспут о том, на основании каких нравственных, политических и географических данных нынешние греки не могут походить на древних, доблестных и поэтических греков, между тем, как настоящий нынешний грек, кавалер madame S…, стоял тут же и, слушая этот разговор, только похлопывал глазами.
Все были заняты жаркими разговорами, и мы не заметили, как очутились в Пирее. Часовая стрелка показывала восемь часов, когда пароход остановился. В ту же минуту его окружили мелкие суда для перевозки пассажиров на берег. Все засуетились, все торопились скорее съехать с парохода, всякому хотелось быть первым – и первым никто не был, потому что из-за темноты никто не мог ни отыскать, ни распознать своих вещей. Произошла страшная суматоха; поднялся невыразимый шум и гам, и беспорядок сделался общим.
Я стоял посреди палубы, за рядом более хладнокровных пассажиров, облокотившихся на перила борта, и ждал окончания этого хаоса.
Вся даль погружена была в полумрак. В воздухе носилась духота и предвещала грозу; над нами, действительно, нависли грозные тучи и разостлались по небу черными, как смоль, покровами.
Почти рядом со мной стояла моя новая знакомка-страдалица со своим преданным негром, а там, подальше – madame S… с красивым греком, который, как я теперь только узнал, был законным супругом отчаянно влюбившейся в него и теперь так сильно горюющей женщины. Яркая молния неожиданно блеснула сквозь черные тучи и озарила общую картину в ту самую минуту, когда неверный муж поцелуем объяснялся в любви ветренной madame S…, которую держал в своих объятиях. Несчастная, так бессовестно оскорбленная жена залилась слезами.
После этого происшествия, я встречал супругов раза два в Афинах. Ловкий грек по-прежнему разгуливал с madame S…, а покинутая жена по-прежнему безутешно горевала.
Разумеется, семейное горе отразилось и на маленькой дочери охладевших друг к другу родителей: ни отец, ни мать не ласкали ее, даже вовсе не занимались ею; вчуже больно было глядеть на это несчастное дитя, когда оно играло в кухне гостиницы с поваренками – и больно было не оттого, что ребенок окружен был простолюдинами, ибо теплое сердце и христианские чувства можно найти во всех сословиях, а оттого, что, не зная ласк родительской любви, не состоя под попечительным надзором родного отца и родной матери, он был предоставлен совершенно произволу судьбы. Какую же участь готовила слепая судьба этой забытой и забитой девочке?
В Пирее мы выгрузились, разместились по экипажам, заранее бывшим уже наготове, благодаря распорядительности общества пароходства австрийской компании Ллойд (Lloyd Austriaco), полчаса провели в дороге и часов в девять вечера прискакали в Афины.
По необыкновенному стечению путешественников, мы не нашли уже ни одного места в лучшей тамошней гостинице «Hôtel d’Orient» и принуждены были остановиться в «Hôtel d’Europe», содержимой хоть и хорошенькой неаполитанкой, однако же довольно дурно.
АФИНЫ – СРАВНЕНИЕ ПРОШЕДШЕГО С НАСТОЯЩИМ – ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ – ВЗГЛЯД НА ДРЕВНИЙ ГОРОД – АКРОПОЛИС – ПАРФЕНОН – ПРОПИЛЕИ – ПАНТЕОН – ГЛАВНЕЙШИЕ ПАМЯТНИКИ ДРЕВНОСТИ – ХРАМ ЮПИТЕРА ОЛИМПИЙСКОГО. – АРЕОПАГ – ДРЕВНИЕ И НОВЫЕ АФИНЫ – КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ – КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА – ПАЛАТА ДЕПУТАТОВ
С малых лет знакомое нам громкое имя Афин в воображении нашем неразлучно с понятием о чем-то обширном и величественном, и как бы мы ни были предупреждены касательно ничтожности нынешнего города, однако трудно совершенно покориться этой мысли. Разбросанные без всякой связи остатки древней славы кое-где частями возвышаются вдали от обитаемого города; отдельные памятники эти восхитительны чистотой архитектуры и колоссальностью своих размеров. Величественно увенчанные славою тридцати четырех веков, они действительно единственны в своем роде, но в сущности это не более, как по частям разбросанные мертвые остатки некоторых главнейших строений; собственно следов города, общей связи между строениями нет. Столетия предоставляют воображению путешественника дополнить пустые, голые поля на печальном пространстве между Акрополисом, Ареопагом, Пниксом, остатками храма Юпитера Олимпийского и другими памятниками древности, пощаженными временем.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу