Васіль Ткачоў - Булачка

– Нарву, – ляніва паабяцаў кінамеханік.

Ён і нарваў цэлае бярэмя кветак. Пад акном сваёй хаты растуць – праблемы вялікай няма. Нясе Колька Цярэшка кветкі, удыхае прыемны іх пах, а насустрач якраз ягоная каханка, дачка старшыні Кацька, яна ў горадзе вучыцца , і вось прыехала апошнім аўтобусам.

– Ой! – успляснула рукамі Кацька, заірдзелася ўся. – Што гэта з табой, Колька, зрабілася? Не пазнаю. Праўда. Ты і не ты. Першы раз мяне сустракаеш і з такім прыгожым букетам. Кветкі... гэта мне?

– Ну а каму ж! – праз сілу ўсміхнуўся Колька і працягнуў Кацьцы букет, за што атрымаў кароценькі пацалунак у шчаку.

А ў клубе ўжо закончыўся спектакль. Старшыня, стоячы на авансцэне і стрымліваючы хваляванне, пагрозліва глядзеў на загадчыка клуба Мамоньку, той шукаў вачыма кінамеханіка Кольку Цярэшку, уяўляючы, што з ім ён зробіць, калі сустрэне...

Цяпер у вёсцы, калі хто з мужчын пойдзе за чым-небудзь і вернецца з пустымі рукамі, жанчыны не прамінуць ушчыпнуць: «Цябе, ёлуп стары, пасылаць усё адно, што Кольку- кіншчыка за букетам!»

На курорт Прымак ездзіў яшчэ пры Хрушчове, « у дзеўках», як любіць ён казаць. Збіраюцца, бывае, вясковыя мужыкі на прызбе дзе, просяць Прымака:

– Раскажы, Васіль, як ты на курорт ездзіў.

– А што расказваць?– Прымак крыху ўпарціцца, а потым зрывае з галавы кепку, кладзе яе на калена, прылізвае далоняй растапыраныя валасы. – Што было, тое было. Ездзіў. Ага. Добра там. Дрэвы такія прыгожыя растуць... во забыўся, як называюцца... але іголкі доўгія і не коляцца, халера.

– Ты нам не пра іголкі,– хто-небудзь з мужыкоў перапыняе Прымака.–Ты нам лепш пра баб... Не адну, пэўна, ашчаперыў?

Прымак усміхаецца:

– Было... Хлусіць не стану. Іх там, мужыкі, любога каліберу. Адна за мной увязалася-- праходу не давала. А я за дрэва схаваўся, рукамі махаю: кыш, кыш, не падыходзь, а то крычаць буду! Дзе тут участковы? Мо заразу якую хоча перадаць з таго курорту? І не даўся. А яна: « У мяне пуцёўка гарыць!» А я што табе–пажарнік?

Мужыкі дружна смяюцца. Мо дзесяты раз слухаюць яны Прымака, і кожны раз слёзы на вачах...

Мамкин вернулся с работы в приподнятом настроении. Едва переступив порог, поцеловал в щёчку жену, что ту откровенно удивило, когда ещё такое было, а потом, хлопнув в ладоши, бодро сообщил:

– Нинуля, у нас гости! Из самой столицы! Однокурсник! Он сейчас–ого-о! Шишка! В парламенте восседает. Да ты его, конечно же, не раз по телевизору видела, только внимания не обращала. Человек с портфелем. Голова-а! Сам президент с ним здоровается. Фамилия–Бурчалкин. Как, она говорит тебе о чём?

Жена, держась за то место, куда её поцеловал муж, неуверенно повела головой:

– Нет, первый раз слышу.

– Ничего, ничего, всё поправимо-через часок, а, может, и того раньше, будешь иметь возможность познакомиться с ним лично. Бурчалкин пообещал заглянуть к нам, так сказать, на огонёк. Приехал в командировку и сразу мне звонок на работу: Мамкин, привет! Мамкин, какие у тебя проблемы? И так дальше. Обмозгуй, говорит, чем могу тебе помочь-сегодня буду, перед отъездом есть пару часиков, встретимся. Тут, говорит, тянут в рестораны со всех сторон, на пикники разные, но я всё же отбился: однокурсник на уик-энд пригласил, так что... извольте, господа. Мамкин ждёт. А? Ты вот что, Нинуля, пока я отвернусь в гастроном, кое-чего прихвачу, собери на стол и думай, чем тебе и мне, конечно же, может помочь Бурчалкин. Смотри, ничего не упусти. Не промахнись. Он человек слова. Ну, где деньги?.. Давай, давай, не скромничай... для такого дружеского уик-энда не жаль потратиться.

Нинуля, еле сдерживая волнение, суетливо извлекла из семейного тайничка деньги, отсчитала необходимую сумму, протянула мужу:

– Смотри же там, обязательно коньяк возьми. Который получше. А то, может, он водку не пьёт? А? Павлик, и деликатесов каких-нибудь прихвати. Всё же-из парламента... И не задерживайся. А то вдруг заявится гость, а я и не буду знать, о чём мне с ним говорить. Ещё не то ляпнешь...

– Не волнуйся, дорогая, всё будет проделано наилучшим образом!– Потёр ладонями Мамкин.– Куплю всё, что нужно! Да ты не волнуйся... Человек он свой, простецкий, хотя и чин большой имеет. С ним можешь обо всём, чего душе пожелается, балакать. И говори! Ну, смотри тут, а я побежал. И думай! Думай, что нам, Мамкиным, нужно ещё в этой жизни? А хочешь, он нас запросто в Минск перетянет? Без портфеля, конечно же, не оставит. Не такой он, Бурчалкин, чтобы лучших друзей забывать!