Александр Олсуфьев - Ведро на обочине

По дороге она прихватила со стола очки. Нацепив их на нос, открыла дверцу, покрытую тонкой резьбой, и повела пальцем по потертым корешкам старых книг, выставленных на всех полках и еще сложенных сверху.

– Не то. Не то. Опять, не то. Где же оно? – бормотала баба Глаша, спускаясь по полкам всё ниже и ниже. Наконец палец её замер напротив одной из них. – Ага! Вот она! – обрадовалась баба Глаша и сняла книгу с полки. Отнесла на стол. Зажгла в комнате свет поярче, поставила чайник на плиту и, накинув на плечи шерстяной плед, уселась за стол. Книга лежала перед ней.

– Rйflexions sur la gйomйtrie en gйnйral, de l’esprit gйomйtrique et de l’art de persuader. Blaise Pascal. (Размышления о геометрии в общем, о сути геометрии и об искусстве убеждения. Блез Паскаль.) – прошептала баба Глаша, прочитав заглавие, прописанное золоченым тиснением на потертой обложке. – Так, давай-ка посмотрим, что люди пишут.

Она пододвинула книгу поближе и открыла на первой странице.

– Section I : De la mйthode des dйmonstrations gйomйtriques, c'est-а-dire mйthodiques et parfaites gйomйtriques, c'est-а-dire mйthodiques et parfaits… Глава первая. О способе доказательства в геометрии… Так, не то. Не здесь, – баба Глаша пролистала несколько страниц вперед. – Ага! Вот оно. Глава вторая. Об искусстве убеждения.

Section II : De l’art de persuader.

L’art de persuader a un rapport nйcessaire а la maniиre dont les hommes consentent а ce qu’on leur propose, et aux conditions des choses qu’on veut faire croire… – слова другого языка зазвучали в её голове нежной и переливчатой мелодией, раскрывая смысл написанного несколько веков назад, но не потерявшего своего значения до сих пор, ввиду того, что род человеческий не претерпел никаких значительных изменений с тех давних пор. Во всяком случае, не в лучшую сторону.

– Итак … – зашептала баба Глаша, водя пальцем по строкам. – «В искусстве убеждения необходимо знать: способ, каким кто убеждается и условия вещей, в которые хотят заставить поверить», – баба Глаша задумчиво подняла глаза и посмотрела на образа – «… условия вещей, в которые хотят заставить поверить…» – не совсем понятно, но продолжим, – она опять склонилась над книгой, – «Всякому известно, что понятия входят в душу двумя путями, через две главные способности: разум и волю. Путь разума самый естественный, ибо нельзя соглашаться ни с чем, кроме истин доказанных».

– Правильно! – баба Глаша с победоносным видом ткнула пальцем в книгу. – Соглашаться нужно только с тем, что доказано, а не с пустыми словами. Но сколько этих слов выливают на бедного человека, особенно в наше время – можно и запутаться от всей этой болтовни. Тарахтят, тарахтят и по телевизору, и по радио, и когда друг с дружкой столкнутся… Так, что дальше?

«Но самый обычный, хотя и противный природе, есть путь воли. Все мы скорее увлекаемся не силою доказательств, а тем, что нам нравится. Но путь этот низкий, странный и вовсе не приличествует человеку; от того все его и отвергают».

– Не согласна, что все его отвергают. Скорее наоборот – все принимают, – баба Глаша подняла глаза и поправила сползшие на кончик носа очки. – Особенно нынешняя молодежь. Вот, Петьке понравилось у меня картошку воровать – он и таскал, совершенно не задумываясь ни о том, как это может выглядеть со стороны, что люди про это скажут, что я подумаю, в конце концов. Просто, захотелось картошки, и он взял себе, что стояло на дороге. Тьфу! – баба Глаша вспомнила, как выглядел её обидчик: маленькая, птичья голова, с низким скошенным лбом на огромных, как пень, плечищах. – Какое тут соотношение разума и воли. Там ни мозгов, ни воли, а лишь одни животные инстинкты. Тьфу, пакость какая!

Это, наверное, в те далекие времена этот путь отвергали, хотя … тоже вряд ли. Человек всегда был склонен к лести и больше прислушивался к тому, что ему нравится, а не к критике. Критику редко кто принимает и понимает. Очень часто критику воспринимают как враждебные действия. Ну ладно, это мои измышления, а что Он пишет?

«Не говорю здесь об истинах божественных, которые и недолжно подчинять искусству убеждения, ибо они бесконечно выше природы: один Бог может вложить их в душу и таким путём, какой Ему угоден. А Ему, как я знаю, угодно, чтобы истины эти истекали из сердца в разум, а не из разума в сердце, смиряя тем самым горделивую власть разума, который считает себя судьёю вещей, избираемых волею, и исцеляя эту немощную волю, растлеваемую нечистыми вожделениями. Отсюда происходит, что мы, рассуждая о предметах, говорим: «Надо их узнать, чтобы полюбить»; напротив, святые мужи, размышляя о предметах божественных, говорят: «Надобно возлюбить, чтобы познать». Истинна постигается только любовью, и это одно из самых полезных мнений, высказанных святыми мужами…»