Елена Руни - Таверна «El Capitan» и ее обитатели

Тогда вперед, не абордаж, то есть в таверну Эль Капитан, где работали Мама Лена – боцманом, папа Пепе – корабельным коком, дочери Сандра и Даня, конечно, юнгами.

А где же был, собственно говоря, сам капитан Черная Борода? Где и полагается. Рядом с нами. Но незримо.

Мы поставили ему в таверне стол с картами путешествий и настоящими пиратскими кодексами и правилами, книги по навигации, на спинку стула повесили камзол и шляпу с перьями. Рядом со столом поставили сундук с «золотыми» монетами, на стены повесили немногие сохранившиеся портреты бородатых наших предков в старинной одежде и картины с морскими сражениями.

И всем стали говорить, что капитан только что вышел. Вот его стол, вот его камзол, вот чашка грога или бокал рома на столе…

Он скоро подойдет. Но просил его не ждать.

Начинаем пока без него!.

Не знаю, как для вас, а для меня это имя должно быть дополнено кудрями до плеч, влажными черными глазами, гитарой или лютней, на худой конец (в хорошем смысле этого слова), типа как у Лютниста Караваджо.

Неважно, что по приезду в Третьяковку картина именовалась Лютнистка. Несомненные женские черты присутствовали, да.

Томный вид, непременная музыка и игра света и теней. Это потом уже выяснили, что Микеланджело Караваджо позировал его милый друг, юнец по имени Марио, кажется…Так что женственные черты лютниста имели под собой некий логичный фундамент – оправдание, которое, может, не всех устраивало с точки зрения морали, но способствовало пониманию.

Знавала я мужчин и в наше время с не менее женственными чертами лица и характера, с бабской самовлюбленной стервозностью и капризами, Лютня или гитара прилагались по умолчанию.

Но не всех их звали Антонио, конечно. Никого, к сожалению, если честно. Поэтому для меня это имя с детства было связано с такими красивостями, как свечи, романтика, музыка, гармония цвета и форм. Антонио Страдивари. Антонио Вивальди. Антонио Гауди…

"Условимся давайте, давайте, давайте,

Условимся друг друга любить, что было сил…"

А еще это имя в «Антонии и Клеопатре» Шекспира. Трагедия. Без лютни, но как бы с кудрями и свечами все же. Любовь, измена, отчаяние.

Был еще один Антонио, герцог из "Бури", того же автора. Роковые страсти, предательство, мужество, власть, путешествия…

В крайнем случае, к такому имени надо по умолчанию добавить тайну, сокровища, остров, любовь…

– Хуан Антонио Бардем! – я помнила это волшебное имя из моего бедного на красивые фильмы детства, когда по телевизору показывали прорвавшийся туда незнамо как сериал "Таинственный остров" про капитана Немо. И каждый день это имя … Хуан Антонио Бардем!

(Я не знала, что это знаменитый испанский режиссер, но догадывалась, что к киноиндустрии он отношение имеет, на таинственном острове был, с Немо знаком лично. Не имя- песТня! Много счастливых вечеров подряд!)

Но этот Антонио из Валенсии ˗ он был без музыки, форм и романтики. Без сокровищ, фильмов и песен, без путешествий и тайн. Как казалось на первый взгляд…

Впервые он пришел к нам в ресторан, когда мы еще не открылись. Чтобы познакомиться.

Надо сказать, что когда мы делали ремонт во взятом в аренду помещении, мы опустили железные ворота-жалюзи на входе на пару метров, оставив полтора метра открытыми, для свежего воздуха.

Побелка, покраска, помойка, пошивка, поклейка и поломка – наши ежедневные занятия в течение первых месяцев.

Никто не тревожит, не заходит: жалюзи прикрыты, ежу понятно, что предприятие не работает.

Но Антонио не еж. Он живет в своем странном мире, и на его планете нет таких условностей, как такт, воспитание или чувство неловкости…

Он вошел первый раз, согнувшись, постукивая палкой, поправляя скособоченную соломенную шляпу, поломанную в трех местах, с двумя прорехами на полях и держащуюся на подбородке с помощью резинки от трусов.

Брюки, в которых, наверное, женился его отец, а до этого умер его дед, были подтянуты до подмышек и подвязаны бечевкой.

Рубаху, потерявшую цвет, думаю, незадолго до рождения моей старшей дочери, все же нельзя было назвать грязной. Она (если она была одна, а не 365 одинаково вылинявших и истлевших, которые мы после имели счастье лицезреть каждый день) всегда была чистой и ничем не пахла.

Лицо у нашего гостя морщинистое, смуглое, глаза маленькие и хитрые до невозможности.