Константин Чубич - Гастролеры, или Возвращение Остапа

– Более детального подхода не будет, даже невзирая на то, что ты застуженный… мастер с понтом.

– Суду всё ясно. Попробуем протестировать тебя относительно отряда флегматиков, – Жульдя-Бандя стал рыскать глазами по книжным полкам. – Флегматики рациональны и уравновешенны. Семь раз отмерит, потом будет полгода думать – стоит ли отрезать?! Что могут читать флегматики?! А ничего эти чёртовы флегматики читать не могут, так – всякую пошлятину – «Как построить сельский дом», «Практические советы домохозяйке». – Философ вынул тонкую, салатного цвета книжку в мягком переплёте. – Ага, вот – Владимир Михайлович Дубровский «Плетение из ивового прута».

Виолетта взяла «Плетение…» с тем, чтобы утвердиться в обратном, поскольку В. М. Дубровский вполне мог быть Виктором Максимовичем или Валентином Макаровичем.

Пока она вчитывалась в оглавление, молодой человек, выступивший уже в качестве психолога, продолжал:

– Флегматики могут почитывать журнальчик «Сделай сам» либо газетёнку типа «Правда», с которой у нас большие проблемы, или «Труд», давно утративший свою актуальность. Трудиться теперь не модно. Это стало правилом дурного тона. Работают умственно отсталые…

Виолетта хихикнула, с лёгкой руки гостя, попав в этот подвид недоразвитого отряда человечества. Она, после просмотра оглавления, убедившись в том, что Дубровского зовут именно Владимиром Михайловичем, спросила об этом гостя, на что тот отвечал:

– Кто ж не знает Владимира Михайловича Дубровского?! Ведь помимо «Плетения из ивового прута», он написал ещё и «Вязание из конского волоса», «Изготовление дачных домиков из перепелиного помёта»…

– Всё, достаточно, – оборвала хозяйка, так и не получив вразумительного ответа.

– У флегматиков на книжных полках могут храниться бредовые идеи политэкономических авантюристов Маркса, Ленина и Энгельса, – продолжал Жульдя-Бандя своё повествование. – Эта святая троица добросовестно заблуждалась, проповедуя доктрину всеобщего рая. Всеобщего рая не будет! Рай только для избранных…

– К которым, как видим, ты не относишься, – уколов умника ежовым взглядом, заметила слушательница.

– Увы-с. Сегодня мы наблюдаем предсмертные конвульсии развитого социализма, предтечи так и не состоявшегося коммунизма, в котором идиоты и гении должны были стоять на одной ступеньке социальной иерархической лестницы, собственно, и состоящей из одной ступеньки. И что теперь получается? – декламатор устремил взгляд на единственную слушательницу. – В доктрине коммунистического рая – каждому по потребности, от каждого по способности. Я, выкладывая всю мощь своего интеллекта, буду кормить десятипудового борова, хрюкающего у корыта, а мне подадут скромную мисочку: «Кушайте, товарищ». Коммунизм – это утопия, – категорично заявил рассказчик, воскресив указательный палец. – Впрочем, себя исчерпает и капитализм, и на земле наступят свобода, равенство и блядство.

Виолетта хихикнула под воздействием «блядства», повенчанного рукой странствующего повесы со свободой и равенством.

– Последнее, запелёнатое в бархатное покрывало «сексуальной революции», семимильными шагами шествует по планете, инфицируя глупое человечество. Поскольку ни Маркса, ни Ленина, ни Энгельса на полках нету, стало быть, из тебя флегматик, как из бульдозериста оперный певец. Посему исключаем тебя из стройных рядов флегматиков… Виолетта, я тебе как брату скажу, – Жульдя-Бандя приобнял её за плечи никак не меньше, нежели сестру, – лет эдак через сто – сто пятьдесят уставшее от демонократии человечество совершит очередную пролетарскую революцию, и на земле воцарится анархия, которую с похмелья придумал Пьер Прудон. Это в том случае, если к этому времени генетически модифицированное человечество не истребит себя по собственному желанию. Выживут папуасы, эскимосы и, возможно, староверы, у которых нету в меню водки, майонеза, кетчупа и телевизора…

– Остались холерики и сангвеники…

– Сангвиники, – поправила Виолетта, видя преднамеренное надругательство над целым подотрядом человечества, в котором, с лёгкой руки собеседника, может оказаться и сама.

– Относительно холериков… – Жульдя-Бандя натрудил лицо умом, будто с подвидом холериков всё гораздо серьёзнее. – Холерики – это, конечно же, не переносчики холеры, как полагают самолюбивые неуравновешенные и неврастеничные меланхолики…

Виолетта, не скрывая сарказма, кивнула, выказывая согласие с доктриной философа.