Айдас Сабаляускас - Три дня из жизни Филиппа Араба, императора Рима. День третий. Будущее

Только голову истинного, пусть и интуитивного, христианина могла посетить столь великая мысль.

*****

Император спит и грезит.

…Ба! А это что такое? Это вишенка на торте – вот он, по меньшей мере один бронзовый бюст на родине героя. Изваяние отца Филиппа. Да и не просто чьего-то родителя, а Бога по имени Юлий Марин! Бога, который когда-то был всего лишь человеческой плотью. Да и не один бюст, а первый! И не два, а море! Хороших и… тоже не разных! Впрочем, и разных – тоже. Бронзовых, позолоченных и золотых! Чёрных, рыжих и льняных! Грустных и весёлых . На каждом углу и перекрёстке Филиппополя. О! А вот тот самый один-единственный, который платиновый с бриллиантовыми многокаратными вкраплениями! Прочих бюстов множество, а этот – уникальный, как и сам Бог Юлий Марин в истории без пяти минут тысячелетней державы! Как и сама держава.

«Филиппополь – второе издание Рима! Реплика Вечного града! Импортированный фасад ! Да что там скромничать, лучше Рима, ибо имеет почётный статус Колонии! Вторая столица. И, чем чёрт не шутит, со временем станет первой! Неисповедимы причуды истории, как и… пути Господни!» – думает августейший мужчина (и в перспективе оказывается не столь уж неправ: хоть Филиппополь и не станет столицей империи, Вторым Римом, но столица переместится-таки в Азию – Второй Рим на противоположном европейскому берегу Геллеспонта ещё появится, всему своё время).

В общем, Рим да не Рим. Федот, да не тот .

Филипп, витая во сне в небесах, видит всё, что ни есть внизу, и делает себе в памяти зарубки. Не наблюдает сейчас только своего детского жилища. Куда оно делось? Ведь как будто только что было! Или давно и без остатка съедено временем? Или недавно снесено, отправившись на свалку истории? В любом случае нет его больше. Было да сплыло! Эх, надо было оставить для потомков в качестве артефакта (и места для туризма и поклонений)!

И вдруг мужчина осознаёт и уже не изумляется осознанному: исчезнувший отчий дом, где с рождения проведено всё его малолетство, отрочество и юность, и который только что воспринимался с такой ностальгией и теплотой, внезапно стал видеться жутко холодным, чужим и чуждым. Напротив, родным и близким стал мрамор и гранит в Риме, столице империи, родной и близкой стала курия Юлия, словно именно здесь Филипп из лона матери вынырнул и всю взрослую жизнь провёл.

…Над полями за быстро растущей крепостной стеной видно было ясно, как переливается прозрачный, жирный зной.

*****

Сон Филиппа не прерывается. Его мозг повторно озаряется мыслью, уже пробегавшей прежде в сером веществе, но в другой формулировке: «Позавчера в термах мне снилось, что было… эээ… и чего не было в прошлом. В далёком и близком прошлом. А сегодня – что будет и… чего не станет в грядущем! Я вижу, я прозреваю будущее! Предупреждён – значит, вооружён!»

Император продолжает спать и грезить. Он стремителен, из тени в свет перелетая . Его душа возвращается с востока обратно на запад, в столицу империи, в курию Юлия. Сенаторы как стояли в зале, так и стоят (вернее, все уже сидят, даже если прежде кто-то и находился в вертикальном положении), никуда не смея безнаказанно уйти или разойтись без команды.

Разве что в сенате скромной серой, словно кардинальской , тенью появляется новое физическое лицо со скорбной физиономией – это в помещение прокрадывается главный казначей империи и с ходу начинает жалобиться:

– Деньги любят тишину, но, молчи не молчи, кричи не кричи, казна от этого не наполнится! И тем паче не распухнет… от жира. Но её может разнести… от голода. Оскудеет!

– Короче!

– А если короче, то нынче казна пуста! В державе большой дефицит бюджета. Жалованье легионерам и чиновникам мы смогли выплатить в декабре лишь за август . Потребна рука дающего!

– Дефицит бюджета?

– Ну, большая дыра! На строительство Шахбы… эээ… римской колонии Филиппополь уже угрохана несметная уйма денег, и их теперь ни на что не хватает! Кругом одни долги и персияне-заимодавцы! Теперь понятно, что такое дефицит?

– Я знаю, что это такое!!! – рявкает император, вспоминая прелестную, но строптивую деву-прорицательницу из римских бань, усиленно намекавшую на дефицитную казну и налоги, а потом вдруг неизвестно куда пропавшую, будто её вовсе не бывало (сон в руку! Божественное провидение!). – Я не новому для себя термину подивился, а факту того, что он из твоих уст исторгнут. Твоё дело решать проблемы, а не рассказывать, как они тяготят державу…