Михаил Скачидуб - Хутор моего детства

Все они были разные, но страшные-престрашные. Мишка жил у бабушки с дедушкой, а дом их находился недалеко от кладбища. Чтобы не попасть в лапы вурдалаков, Мишка даже днём пулей пролетал мимо этого страшного места…

И вот однажды, когда он пас индюков (а это препротивные домашние птицы, которые обязательно, когда им жарко, прятались в холодок, под кроны деревьев или в заросли кустов), Мишка встретился …. с вурдалаком!

…А дело было так. Неподалёку от кладбища, где мальчишки и девчонки пасли своих гусей, телят, а кто и свинью с поросятами, пас своих индюков и Мишка. Когда пастухи и пастушки увлеклись своими играми, индюки Мишки, наевшись до отвала, потихонечку забрались на кладбище и уселись под раскидистыми деревьями в холодок.

Сидят себе спокойненько, раскрыв клювы. Мишка и не заметил, когда они успели туда уйти. Он стал их искать. Нигде нет! А тут Жорка, один из дружков Мишки, и говорит:

– Вон твои индыки, – и показал пальцем.

У Мишки всё сжалось внутри, и он стал думать – как же ему выгнать их с кладбища? Стал просить Жорку, который был постарше его, чтобы тот выгнал их оттуда:

– Жорка, я тиби кусок макухы дам, тилько ты выгоны индыкив. А тот:

– Твои индыкы, ты и выгоняй, нэ хочу я твоей макухы.

Трясясь от страха, пошёл Мишка на кладбище тихонечко-тихонечко, чтобы не разбудить вурдалаков. Начал он хворостинкой выгонять индюков, а те – птицы бестолковые, как назло, начали меж могилками бегать. Да тут ещё этот противный Жорка, как заорёт:

– Мишка! … Вурдалак!

Бедного Мишку, словно вихрем понесло! За своей спиной он слышал, как клацают зубы вурдалака. Сердце его колотилось так, что он думал, что оно выскочит из груди. А Жорка – этот злодей, хохотал и показывал пальцем всем пацанам и девчонкам на Мишку и кричал:

– Драпай! Драпай дальшэ, а то вурдалак грызанэ!..– И Мишка нёсся ещё быстрее и быстрее. Вдруг один из вурдалаков высунул ногу из могилы и подставил ему подножку, отчего Мишка упал прямо в куст шиповника, и в это время гонящийся за ним вурдалак, впился ему зубами в плечо и своими страшными когтями начал царапать ему лицо. Мишка, как ему показалось, закричал во всю мочь, но это только показалось. А так он просто онемел от ужаса и беззвучно раскрывал и закрывал рот. Оказалось, что он бегал кругами меж могил, а не бежал подальше от вурдалака.

Кое-как Мишка выполз с кладбища и побежал домой. Его дедушка, Алексей Петрович, увидя обезумевшего внука, спросил:

– Ты чого, як оглашенный прибиг? А индыкы дэ? – Мишка ему в ответ:

– Укусыыыв … Вин укусыв! –и, плача, показал на плечо, на котором выступили несколько капелек крови и продолжил:

– Вурдалак укусыв.

Дедушка посмотрел на ранку, и говорит:

– Унучок, ныхто тэбэ нэ кусав. Цэ ты на куст шиповныка наскочив, от ще и колючкы от ёго на твоём плыче и мордахи осталысь.

– Диду, я сам бачив як вин з могылкы выскосив! – Дедушка тронул усы свои казацкие, и говорит:

– То страх за тобою гнався. А шоб ты бильше нэ боявся усяких вурдалакив, давай с тобою пидэм на гробкы и зробымо так, шоб вин нэколы бильше нэ вылиз з могылы, и за таким хлопцем, як ты, нэ гонявся, та и индыкив домой прыгоным.

Дедушка из-под стрехи вытащил осиновый кол, из дровосечной колоды взял топор, и они пошли. Когда они пришли на кладбище, дедушка спросил:

– А из якой могылы выскочив вурдалак?

Мишка показал.

– Ну, тут мы ёго и прыкончим.

С этими словами дедушка поставил осиновый кол на холмик могилы и стал забивать обухом топора. Когда он забивал кол, Мишке послышалось, как вурдалак заголосил нечеловеческим голосом, а потом затих.

Дедушка подал топор Мишке и сказал:

– А ну, унучОк, добывай кол поглубжэ и прыговорувай: «Вурдалак-страх, я тэбэ бильшэ нэ боюсь!»

С тех пор Мишка перестал бояться вурдалаков. Правда, на свете были не только вурдалаки, а и всякие водяные, ведьмы, домовые. Но об этом я вам расскажу в следующий раз.

Чучундра

Б ывает же – выродится какое-нибудь «чудо» на вроде Шурки. Все в хуторе знали, что он родился с книжкой под мышкой и никогда с нею не расставался.

Даже тогда, когда мы, пацаны и девчонки, пасли свиней, телят, а то и гусей с индюками, на толоке.

Шурка даже кличку имел не такую, как мы, деревенщина, а «учёную» – «Профэсор» и за то, что книжки читал, да и за то, что один он на всю нашу пацанячую братию очки носил.

Он только «отбывал» на толоке, ничего не пас, даже свою хромоногую свинью, а всё читал да читал свои «учёные» книжки да посасывал свой сахар. У него и сахар был не такой, как у нас, из тростника «сорго», коричневыми плитками. Сахар был у Шурки белый, рафинад кусками, его дедом из города привезённый…