Олег Соловов - Жирик - История не одной жизни. Повесть о настоящей собаке

В нашем доме было много интересных и полезных вещей, но с наибольшим уважением я относился к холодильнику. Почему – думаю, это понятно, ведь в нем хранились всякие вкусности. Первое время я не задумывался, откуда они там берутся. Холодильник представлялся волшебным существом, который всегда имеет шкурки и иногда щедро ими делится. Потом я заметил, что их туда кладет хозяин, приезжая домой. Холодильник перестал казаться волшебником, но в авторитете остался. Вырос авторитет автомобиля – ведь хозяин приезжает на нем, значит, он причастен к наличию шкурок. В моей голове сложилось представление о неком большом холодильнике, к которому на автомобиле хозяин ездит за шкурками. Я стал очень охотно ездить на автомобиле, если хозяин брал меня с собой. Но к большому холодильнику он почему–то ездил без меня.

Телевизор. С его помощью я узнал, какой я. Подойдя как–то к выключенному телевизору, я увидел красивого пса и понял, что это я. Я понравился сам себе. И начал симпатизировать телевизору. Уважение в нем вызывало и то, что хозяин подолгу смотрел в него. Я в это время устраивался рядом и дремал.

Электроплита. Это тоже была очень полезная вещь. На ней хозяин готовил еду себе и нам с Пиратом. Нам – ведро каши с костями и с маслом на два дня. Рядом с плитой стоял стол, на котором хозяин вел подготовительные работы к приготовлению еды. В процессе этого мне обычно что–нибудь перепадало. В общем, кухню заполняли полезные вещи, и она было самой интересной комнатой в доме.

Камин. Помимо декоративной роли он служил и для накопления и сжигания мусора. Иногда туда бросали что–то съедобное. Я, конечно, не так воспитан, чтобы по помойкам шариться, но Катя вела себя по–другому. Она копалась там и находила остатки еды. Тут я сдержаться уже не мог. Я отбирал ее находки и съедал сам. Иногда камин зажигали. Я ложился рядом, дремал, и в голове у меня прокручивались какие–то нечеткие, но приятные воспоминания. Что–то вроде пещеры, бородатых хозяев в шкурах, костра, на котором жарится мамонт, больших и вкусных костей. Возвращаясь к действительности, я всегда ходил к тарелке с едой.

К числу полезных вещей я относил еще два стола на ножках. Их полезность состояла в том, что под ними можно было спрятаться от наказания в нужный момент. Такие моменты в моей юности нечасто, но бывали. Смысла в наличии других вещей я тогда не видел, но раз они были нужны хозяину, то и я был не против их наличия.

Опишу свой обычный день в то время. Утром я встречал хозяина возле лестницы на второй этаж. Зная, что за ночь он по мне соскучился, я поднимался лапами на несколько ступенек, чтобы поскорее доставить ему радость общения со мной. Мы здоровались, он трепал меня по загривку и включал чайник. Потом мы шли кормить Пирата, и я делал свои утренние дела. Потом – завтрак. Это у хозяина завтрак. Э меня это был и завтрак, и обед одновременно. Дело в том, что какой–то дурак напасал в книге о собаках, что их надо кормить два раза в день. Хозяин почему–то верил именно ему, а не мне, регулярно сообщавшему о своей готовности питаться гораздо чаще.

После завтрака хозяин говорил мне что–то вроде: “Жирик, остаешься за главного, следи за порядком и охраняй дом”. В ответ я демонстрировал полную готовность следить и охранять. К своим обязанностям я на самом деле относился серьезно. Несколько раз за день обходил дом с осмотром. Проверял, закрыты ли входные двери, и нельзя ли удрать. Следил за передвижениями кошки Кати. Прежде всего, за тем, чтобы она не приближалась к тарелке с едой. Гонял ее, если она позволяла себе такое в моем присутствии. Первое время, в юности я периодически проверял и саму тарелку. Не появилось ли там что–нибудь новое и интересное. Потом обнаружил закономерность. Что–то новое в тарелке может появиться только тогда, когда дома есть хозяева.

Совершив очередной обход дома, я позволял себе вздремнуть. Но и при этом не забывал о своих обязанностях – спал, похрапывая очень чутко. Реагировал на все передвижения по улице и посторонние звуки. Реагировал по обстановке, по–разному. Если угроза была не очень серьезная, и Пират был в состоянии сам отлаять прохожего или проезжающие небольшие машины я не вмешивался. Но если прохожих было несколько, или ехал крупный автомобиль – я незамедлительно включался в работу. Вдвоем мы справлялись с любой угрозой. Особенно раздражали бродячие собаки. Эти бомжики, пользуясь тем, что Пират на цепи, а я – за дверью подходили почти вплотную к нашему забору и пытались на него побрызгать. Отгоняя их, приходилось долго, порой до хрипоты лаять.