Эдуард Петрушко - Мы были курсантами

− Да мне будет просто зашибись, как хорошо от этих кроссов! − ответил тихо Толстогузов и, окончательно придя в себя, начал шарить взглядом вокруг себя в поисках автомата.

Вокруг Толстогузова собрались все офицеры батальона, в том числе грозный комбат, который облегченно вздохнул, когда Игоря откачали.

Соревнования воспринимались нами серьезно: мы выкладывались до последней капли пота. Если у отделения были плохие результаты, тебя имел сержант отделения, если у взвода − над нами глумился «Клюв». Ротный мордовал за последнее место в батальоне. А если соревнования были между курсами и мы были последние, нас элегантно дрючил комбат, назначая дополнительные занятия по бегу. Комбата все боялись, как чуму, поэтому носились по выходным и праздникам, как борзые на охоте.

Мы постоянно поднимали боеготовность. Боеготовность была похожа на прохудившиеся штаны − постоянно падала, а мы ее поднимали, причем не в теплом училище, а на ПУЦе, который всегда встречал нас нестерпимой жарой и почти полярной стужей.

Посещения Полевого учебного центра были регулярны, как поход в булочную. Там ничего не менялось − отвратительная еда, вонючие казармы и занятие до дрожи в ногах.

Осень, моросит дождь, небо истекает маслянистым трупным гноем. С утра до вечера месим грязь и вдыхаем пердешь впереди идущего товарища. По чуть-чуть стала пропадать вежливость и желание пропустить сослуживца вперед. В столовой каждый пытался схватить кусок побольше, хлеб становился роскошью.

− Строиться на тактику! − орет замком взвода, матерясь и сморкаясь. Простудился, но в санчасть не идет, подавая пример нам, салагам.

Идем строем к машинам, начищенные сапоги через минуту облеплены противной жижей. Выезд на полигон, где нас будут утюжить танками. Упражнение очень неприятное: посреди танковой колеи вырыт окоп, куда ты ложишься с болванкой, имитирующей гранату. После прохода над тобой танка ты должен встать и бросить вслед ему гранату. Желательно попасть в танк. Едем молча, каждый думает о своем. Команда «К машине!», нехотя высыпаемся из кунга.

− Что маме передать? − пытается шутить курсант Васильев, обращаясь ко мне, поправляя съехавшую каску.

− Передай, что ты мудак! − отвечаю я и иду строиться.

На небе медленно, словно плесень по мокрому камню, ползли серые облака. Рядом ревет мотором и плюется маслом старый танк Т– 62. Мы дрожим и глотаем противный сизый дым. Дрожим потому, что скоро каждый окажется под 40 тоннами металла. Танк-то железный, а мы все из мяса. Кто там за баранкой сидит и пил ли он вчера − не знаем. Преподаватель, спокойный, как прищепка, объясняет правила метания гранаты. Все просто, но страшно…

Танк шел на меня. В окопе хлюпало, колея разбита. Все тело охватил гадкий, размягчающий мышцы страх. Закрываю телом автомат и опускаю голову в каске. Рев танка, меня заливает тяжелой жижей. На плечи падают комья грязи, встать не могу, задыхаюсь, практически тону. Пытаюсь вырваться из жижи, как муха с клейкой ленты, наконец-то встаю и бросаю вслед удаляющемуся танку гранату − не добросил, долго копошился в окопе.

Весь мокрый и в земле, смотрю на преподавателя, который равнодушно стряхивает капли воды с плащ-палатки. В баню отправлять меня он явно не собирается:

− Курсант Петрушко, очиститесь от грязи! − думаю, как это сделать, и начинаю прыгать на месте. С меня летят комья грязи, и в сапоги течет слизь. Мое отделение идет чистить полностью залитый грязью окоп.

Сушилка работает плохо, сапоги и шинель высохнуть за ночь не успевают, а впереди огневая подготовка – стрельба с КПВТ на БТР. Пытаюсь соскочить и предлагаю командиру отделения потрогать мои сапоги и шинель.

− Война времени и погоду не выбирает! − лаконично отвечает он и надевает начищенные до блеска сапоги. Сержанты после отбоя ходят в сушилку и зачем-то подолгу втирают ваксу в сапоги.

До стрельбища два километра, «Взвод, бегом марш!». По взводу пошел ропот, кто-то не сдерживается и громко говорит:

− Блин, не набегались что ли? Только что на зарядке бегали! Задолбали!

− Отставить разговоры! − и мы нестройными колоннами месим грязь дальше. Строимся на стрельбище, на касках блестят капельки влаги, с нас идет пар. Преподаватель проводит инструктаж перед стрельбой из КПВТ:

– Крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый устанавливается на бронетехнику, применяется для стрельбы по наземным или надводным целям и для поражения низколетящих самолётов и вертолётов. Является мощным средством огневой поддержки пехоты. Его пули, массой 64 гр, способны пробивать на расстоянии до полукилометра лист брони толщиной до 32 мм. Меры безопасности… Струи дождя ручейками подло залазят под ХБ, плащ палатка набухла и стала неприятная, как понос. Разогретые после бега тела остывают и становятся пластилиновыми, двигаться не хочется.