Александр Спахов - Отчет неодетого человека. Неприличные и другие рассказы

Дни им выпадали солнечные с солёными брызгами и короткими беспечными поездками на кукольной машинке в горы. С гор море выглядело океаном. Вечерами немногочисленные постояльцы гостиницы собирались на веранде, обменивались новостями и национальностями. К ночи все становились лучшими друзьями и собирались на следующей неделе друг другу в гости. Протасова и Асю с нетерпением ждали уже в семи странах. Бар пустел к двум, но перепивших не бывало.

Пять раз Протасов и Ася укладывались спать в одну постель. Они засыпали, чувствуя тела друг друга. И спалось им долго и хорошо. Они не толкались, не брыкались, не храпели, не бормотали во сне, просто спали. Пробуждались от шума прибоя и гудков уходящих в плаванье длинных как безоблачный закат либерийских контейнеровозов. Проснувшись они ещё полчасика валялись, нежились и болтали всякие пустяки. Начиная с третьего утра голова Аси лежала на плече Протасова и её волосы настойчиво щекотали ему щёку.

– Нет, – сказала Ася на пятое утро, – мы не полетим в Осло. Пусть не ждут.

– Это почему же? – Притворно удивлялся Протасов.

– От этой фрау… – Ася вопросительно косилась на Протасова, – можно говорить про норвежку «фрау»?

– Говори. – Разрешал Протасов.

– От этой фрау Эмилии пахнет щами.

– Ну и что? – Пожимал одним, не занятым Асей плечом Протасов.

– Лететь через всю Европу нюхать щи!? Зачем? Понюхаем дома.

– Ты права. – Соглашался Протасов.

За все пять дней Протасов и Ася ни разу не поссорились или поспорили. А на шестой день Ася себя разрешила. В этот вечер Ася не сказала «нет». Протасов развернул Асю к себе и она посмотрела на него не только всеми, как говориться, глазами, а прямо всем лицом, даже пожалуй и всем телом.

Как и ожидалось, она оказалась податлива к тому же безмолвна. Она билось об него как лодка о причал в безветренную ночь. Тело её ждало то ли попутного ветра, то ли приказа к отплытию или просто чтобы позвали. Они долго потом молчали, когда же он заговорил, Ася отозвалась трезвым, будничным и нейтральным голосом словно только что они не любви предавались, не сливались в единое, а отсидели сеанс затянутого фильма.

Протасов удивился. Ася говорила так, будто ничего важного не произошло. Ни ближе, ни дальше, ни радостней она не стала. С Асей случилось одиночество вдвоём.

В идеале, женщина это вход, красиво говоря, врата в другой мир, вернее, на другую половину нового для тебя мира, с таинственными глубинами, притягательными просторами и ненаглядными пейзажами… Ты сходишь в этот мир как инопланетянин с перископом между ног.

Опустившись на Асю Эф, Протасов в новый мир не попал. Он как бы остался в прихожей на пороге перед закрытой дверью и открывать ему никто не торопился, как он не стучись. Не был он допущен, а… а может за Асей и нет никакого нового мира? Бывает ли так?

На утро был отъезд.

Москва разъединила делами и заботами. Встречались на бегу, общались, короткими фразами. Свидание по-взрослому не складывалось.

Жизнь катились как маршрутный автобус со всеми остановками.

У Аси маршрут напряженный по оживленным многолюдным проспектам. А у Протасова полупустой, многие уже сошли, катит по спальным районам или даже пригороду. Протасов сидит по ходу движения и думает, глядя в окошко: вот, съездили на теплое море, проветрились. С вопросами конечно, но не без результата. Чего ещё надо? Живи дальше, оставь прошлое в прошлом.

Но не идут у Протасова из головы ночи с открытыми ветру окнами, вкрадчивым прибоем, изогнутыми соснами у воды, не хватает Асиного тепла рядом, её щекотки с соседней подушки и негромких разговоров по утрам.

Вот ведь чушь! С его-то жизненным опытом, коллекцией острых ощущений, эта поездка должна пройти рядовой историей, обычным делом, последней… тьфу, не говорят сейчас «последней», говорят «крайней», пока его женщиной.

Но нет покоя Протасову. Почему Ася такая? Почему она оказалась каменной стеной и закрытой дверью? Весь его опыт, понимание жизни, разум протестовали, отказывались смириться с поражением. Ведь не растопить, не порадовать безусловное поражение.

С Асей они теперь виделись только по его инициативе. Она встреч не искала, хотя и не избегала.

– Давай встретимся, – говорил Протасов.

– Хорошо, – отвечала Ася.

Слово «хорошо» у неё не означало оценку действий, а только согласие с ними. Не «ты хорошо делаешь со мною это», а « хорошо , делай со мной это». Короче, на встречи с Протасовым Ася Эф соглашалась. А Протасов ждал их, считал дни и часы как остановки своего маршрута. Ему мучительно хотелось исправить положение, пробить эту стенку и открыть дверь.