Саша Ри-Эн - Другие сказки

Чтобы хоть как-то себя утешить, он решил заглянуть на лесное озеро, где любил бывать в редкие моменты свободы (чаще всего рано утром, пока все спали). Обычно здесь никого не было, и Ганс привык считать озеро своим. Он и сейчас надеялся посидеть в одиночестве хотя бы чуть-чуть… но небеса, должно быть, решили, что хорошенького помаленьку – на берегу обнаружилась лошадь, которая щипала траву, а в воде шумно плескался какой-то тип. Ганс застыл, размышляя, шагнуть ему назад или вперед. А потом подумал: “Да какого лешего, может я и не увижу больше это озеро”, и вышел из кустов. Мускулистый красавец, резвящийся в воде, был здесь совершенно ни при чем.

Плавал парень как-то странно – то нырнет, то вынырнет, и все на одном месте. А когда увидел Ганса, взмахнул руками и снова ушел под воду, оставив вместо себя поднимающиеся со дна пузыри.

Тут-то до Ганса и дошло, что происходит. Сбрасывая на ходу сапоги, он прямо в одежде бросился в воду.

Плавал Ганс хорошо, отцовская заслуга. Это умение его и спасло, когда новоиспеченный кандидат в утопленники в попытках спастись стал цепляться ему за шею. Едва не захлебнувшись, Ганс все же умудрился схватить его за волосы и, стараясь держаться на расстоянии от мечущихся рук, потащил парня к берегу.

Уже на берегу, весь грязный от прибрежного ила, по которому пришлось тащить ослабевшее тело (тяжелое как мешок с булыжниками), Ганс наконец смог отдышаться. Но расслабляться было рано – затихнув в нескольких метрах от берега, бедняга перестал дышать. И Гансу пришлось быстренько вспоминать, как делать искусственное дыхание.

Зажав нос лежащему перед ним парню, он сделал глубокий вдох и, приникнув к его губам, попытался вдохнуть в него жизнь….

Когда ему стало казаться, что битва со смертью проиграна, утопший закашлялся и, исторгнув из себя проглоченную воду, открыл наконец глаза.

Глаза оказались изумительными – темно-карими, такого насыщенного цвета, что радужка почти сливалась со зрачком. Ганс чудом удержался, чтобы не утонуть в этих бездонных омутах, обрамленных длинными пушистыми ресницами.

Теперь, когда опасность миновала, он вынужден был признать, что юноша действительно хорош собою. И стройное обнаженное тело, и глаза, и губы, которых Ганс несколько мгновений назад касался своими губами… Чувствуя, как тело охватывает жар, Ганс перепугался и, удостоверившись, что умирать спасенный не собирается, подхватил свои сапоги и был таков. Тем более, что солнце уже садилось, а ведьма велела вернуться засветло.

Всю дорогу он несся как угорелый, пытаясь убежать от собственных мыслей, но образ незнакомца упорно не выходил из головы. Зато одежда почти просохла.

Ведьма встретила его с ведерком наперевес, и, когда Ганс принес воды, опыт с котлом повторился. Результат отличался лишь тем, что в этот раз они наблюдали только за отцом. Пригубив из кувшина, он на секунду замер… Сердце Ганса едва не остановилось от напряжения.

– Ну, давай, дружок, давай, – волнуясь не меньше его, прошептала ведьма. И отец, словно услышав ее, опять приложился к кувшину, выпив все до дна. – Умница! А теперь спать, – и отец, устало вздохнув, уронил голову на руки. – Да, подзапустил себя твой папаша, оброс, что и лица не разглядеть. Как он в таком виде завтра на бал пойдет? – в голосе ведьмы послышалось сочувствие.

И только тут Ганс вспомнил про бал.

Впрочем, поужасаться всласть ему не дали, вытурив прочь из комнаты – ужинать и спать, а ведьма, заперев за ним дверь, принялась за работу.

Ложась спать, Ганс обнаружил, что потерял самое дорогое, что у него было – матушкино кольцо, которое носил на шнурке на шее. Должно быть, это случилось в тот момент, когда он вытаскивал парня из воды. Гансу стало так горько и обидно, что слезы на глаза навернулись. А образ незнакомца, вновь представший перед глазами, уже не вызвал прежних горячих чувств.

Уснул Ганс грустным и расстроенным – идти ночью на озеро искать пропажу было бессмысленно, поэтому он решил отложить это дело на завтра, если будет время.

Времени, конечно же, не оказалось. На бал требовалось прибыть после полудня, а до этого стоило что-то придумать с праздничной одеждой, которой у Ганса не было. За неимением лучшего, он тщательно почистил ту, что была, и решил этим ограничиться.

Ведьме его внешний вид решительно не понравился. Взмахнув палочкой, она наколдовала ему шитый золотом камзол, туфли с золотыми пряжками и штаны в обтяжку. Ганс так изумился, что даже махнул рукой на то, что штаны немного тесноваты, туфли великоваты, а камзол… Нет, камзол был хорош, если не считать пуговиц, которые не слишком удачно сочетались с тканью.