Илона Броницкая - Сумка Золушки

“Прости, мама, я художник!” – объявила я и подала документы в профильные вузы.

Дизайнеров готовили много где, но папа посчитал, что лучше платное место в хорошем учебном заведении, чем бюджетное в шарашкиной конторе. Так что да, ему пришлось очень много работать, чтобы я получила диплом, о котором мечтала.

– Делайте что хотите, – махнула мама рукой. – Я не собираюсь в этом участвовать.

Да, точно так же она сказала, когда пришёл приказ о моём зачислении. Ничего. Тогда смирилась и сейчас привыкнет. Полюбит внука и ещё сама будет рада, что мы с отцом заняли глухую оборону.

Я и папа ещё долго сидели на кухне и говорили о будущем. Он пытался объяснить мне, что после рождения ребёнка жизнь сильно изменится. Я уже не смогу допоздна сидеть в баре или срываться к Алине по первому звонку. Работать придётся гораздо больше.

– Может, стоило бы устроиться в какую-нибудь фирму, чтобы быть уверенной в достатке? – папа почесал подбородок. – Свободы меньше, но тебе теперь думать нужно не о творчестве и самореализации, а о ребёнке в первую очередь. А как подрастёт – снова займёшься сумками.

Я понимала, что он в некотором роде прав, но расставаться со своим маленьким бизнесом не хотелось.

– Если сейчас отступлю, потом не вернусь к тому, что мне нравится, – я потёрла виски пальцами. – Затянет болото рутины. Не вырвусь.

– Подумай хорошенько, – посоветовал Виктор Степанович. – Я помогу чем смогу. Да и мама успокоится, поддержит. Но нам не по двадцать лет, вечно жить не получится, а дети хотят есть всегда.

– Пап!

– Подумай, – повторил он. – А я пойду спать. Нужно привыкнуть к роли деда. Когда намекал на внуков, не думал, что ты примешь это как руководство к действию.

Я фыркнула. Намекал папа на свадьбу и больше Васе, чем мне. Но внуков действительно хотел.

– Осторожнее нужно быть с желаниями, – пробормотала я, обнимая ладонями чашку с остывшим чаем.

Сколько ни отгоняла надоедливые мысли, а они лезли в голову. Страшно было до дрожи. Кому расскажу – не поверят. Ну какая из меня мать? У самой детство в одном месте играет. Я не нагулялась ещё. На личной жизни можно крест поставить.

– Ага, сейчас! – я отодвинула чашку и откинулась на спинку стула. – Только депрессии из-за загубленной молодости мне не хватало. Нет уж! Я им всем покажу, где раки зимуют!

Кому собиралась раков показывать, я понять не смогла. Отвлеклась на настойчивый звонок в дверь. Противная трель перемешивалась с бешеным стуком.

– Два часа ночи, кого там принесло? – зашипела я, выбегая в прихожую. Споткнулась о сумку и чуть не навернулась, но ухватилась за вешалку с куртками. – Твою мать!

Дверь открыла, даже не взглянув в глазок, а потом сильно пожалела. В квартиру ввалилось пьяное тело и повисло на мне, щедро обдавая “ароматом” перегара.

– Фу, Антюшин, – я с трудом дотянулась до ручки и захлопнула дверь. – Ты что тут забыл?

– Я лю… люблю тебя, А-а-нечечка, – с большим усилием выдавил из себя Вася. – Пр-р-расти дурака.

Подумалось, что героиня какой-нибудь мелодрамы сейчас затащила бы мужика в постель. Потом нашла бы гинеколога, который вписал бы в справку ложный срок беременности. А дальше дело техники – родить “недоношенного” малыша, выйти замуж и всю жизнь скрывать, что невинность потеряла не с мужем. Но я героиней фильма не была, а потому потащила бывшего умываться.

Пара метров до кухни показались настоящим марафоном. Васька постоянно норовил упасть, а, когда я его ловила, лез целоваться, бормоча что-то про проституток и истинную любовь. Я дотащила его, матерясь под нос, и сунула голову в раковину. Поток холодной воды остудил Антюшина и привёл его в сознание. Он вытер лицо футболкой и осоловело посмотрел на меня.

– Анька, – выдохнул и поморщился. – А я мириться… пришёл.

– Приполз, – поправила его я. – И зря, между прочим. Полз бы лучше к невесте. Там тебя хотя бы ждут.

– Да не нужна мне эта, – он неопределённо махнул рукой. – Я тебя люблю. Только сейчас вдруг понял, что лучше моей Анечки никого быть не может. Моя добрая, чистая, солнечная девочка. Давай забудем всё и начнём сначала, а?

Красиво говорил. Речь всю дорогу репетировал или на ходу импровизировал? Сволочь. Сколько слёз из-за него пролила. Сколько глупостей наделала. А он “вдруг понял”.

– А что случилось, Антюшин? – я сложила руки на груди. – Откуда такое озарение?

– Почему озарение? Я просто осознал, и всё… Ну зачем мне всякие прос… прости господи. Ну не люблю я её, и она меня тоже. Лучше терпеть до самой свадьбы, чем рогатым ходить.