Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– Салам, салам, доброго дня, удачного урожая…

Бедняков в этом селении, как и везде, где ему до того приходилось бывать, было слишком много. И беды было много, и горя. Так что ходжа Насреддин никак не мог остаться в стороне. Ему непременно хотелось помочь несчастным людям, давно разочаровавшимся в жизни, но торопиться было нельзя – нужно сначала хорошенько разобраться во всем, что здесь творится.

Вдруг ходжа Насреддин остановил ишака.

На поле, мимо которого он проезжал, ругались два человека. Один из них, немолодой, с худым и потным лицом, был в длинной, некогда белой рубахе и серых рваных штанах. Другой – полная ему противоположность: хорошо одетый, высокий и статный молодой человек, подпоясанный дорогим платком и в новой тюбетейке. Тот, который молодой, размахивал перед носом дехканина свернутой в трубочку бумагой и что-то требовал. Дехканин отпихивал заскорузлой рукой бумагу и с пеной у рта доказывал обратное.

Насреддин спешился и медленно приблизился к спорщикам.

– Ты вернешь все! – неистово размахивал руками богато одетый. – Или ты думаешь, мой хозяин должен за просто так кормить вас, оборванцев?

– Но я расплатился с ним за те полмешка зерна еще весной! – не соглашался с ним дехканин. – Я батрачил на него два месяца, забросил свое поле…

– Э-э, а кому сейчас легко? – со всем возможным презрением фыркнул молодой. – Думаешь, Зариф-ако легко? Давай вам всем в долг, зная, что не вернешь. А вы, пользуясь его добротой, отказываетесь возвращать долги.

– Да ты что! – челюсть у дехканина отвалилась. – Это твой-то хозяин добрый? Да такого живоглота еще свет не видывал! Дерет три шкуры, заставляет батрачить на себя. Ты глянь на его поле и на мое. По-твоему, я должен бросить свой урожай и идти убирать его? Так, что ли?

Дехканин взмахнул остро отточенным серпом, и слуга богатея попятился.

– Но-но! – погрозил он дехканину пальцем. – Говори да не заговаривайся! Живо встретишься с нашим досточтимым кази, и тогда тебе вовсе не видать твоего урожая. У меня здесь все записано! – слуга развернул бумагу и ткнул ей в лицо дехканину. – Вот, гляди сам: отработал половину долга. Обязуюсь отработать остальное по осени. Вот печать. И твой палец приложен. Твой?

Дехканин замялся, вглядываясь в бумагу.

Ходжа Насреддин хорошо его понимал. Кто же вспомнит, его ли это палец или не его спустя полгода, да и читать он, конечно, не умеет. Мало ли что обирала бай мог подсунуть ему на «подпись».

– Ты с ним не спорь, – посоветовал ходжа, уловив момент, когда дехканин открыл было рот.

Насреддин приблизился к спорщикам и встал рядом с дехканином. Дехканин повернул голову к ходже и сурово свел брови – откуда только этот старик свалился на его бедную голову: мало ему было слуги бая Зарифа, так еще и его принесла нелегкая.

– Правильно, – сказал ходжа, улыбнувшись. – Если есть бумага и отпечаток пальца, то спорить бесполезно. И еще такая важная красивая печать.

– Ой-ё, какой умный старик! – обрадовался слуга жадного Зарифа. – Слушай, что тебе говорит мудрый аксакал.

– Но досточтимый слуга ведь не против, если мы ознакомимся с содержимым бумаги? Вдруг в нее вкралась какая-нибудь ошибка или это вовсе не тот документ, – и Насреддин проворно выхватил из пальцев слуги бумагу.

Тот настолько растерялся от случившегося с ним, что остался стоять с вытянутой рукой и разинутым ртом, но быстро опомнился и ринулся в бой.

– Эй, грязный оборванец, немедленно верни мне бумагу! Как ты смеешь прикасаться к ней? Это же важный документ! – но дехканин внезапно преградил слуге путь.

– Пусть он прочтет!

– Ей нельзя читать! – не на шутку разволновался слуга, и бледность начала разливаться по его холеному лицу. – Это очень важная бумага. Никто не смеет читать бумаги Зариф-ако!

– Разве бумага менее важна для другой стороны вашего спора, что она не может ознакомиться с ней? – удивленно взглянул на слугу ходжа, поднося бумагу к глазам.

– Нет… то есть, да. Я… – окончательно растерялся слуга богача, но тут же взял себя в руки. – Верни сейчас же бумагу, иначе я пожалуюсь Зариф-ако, и он с тобой такое сотворит, уй-юй!

Он опять бросился к ходже Насреддину, протягивая к бумаге руки, но дехканин удержал его.

– Ай-яй, – не слушая слугу, задумчиво произнес ходжа Насреддин, сворачивая документ в трубочку. – Я так и знал! Ошибка вкралась либо в документ, либо в твою голову, о недостойный слуга достойного господина.

– Верни бумагу, – захныкал слуга, повисая на руках дехканина. Ноги его, казалось, вот-вот подогнуться, и он рухнет на колени. – Заклинаю тебя!