Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

Но его никто не слушал, и ни один человек не двинулся с места. И тогда до мельника наконец дошло, что случилось. Он рванулся к лестнице, что вела к забранному квадратным люком проему в потолке, но двое дехкан подскочили и ухватили его за ноги. Мельник визжал и вырывался, дрыгая ногами, его оторвали от лестницы, и он, пересчитав носом перекладины, съехал вниз.

– Ну, чего вы, чего? – испуганно отполз он в угол, шмыгая разбитым носом и непрестанно утирая окровавленное лицом. – Это не я придумал, это все Хасан. Клянусь всевышним, не я!

Один из присутствующих занес над ним свой громадный кулак, но вид у мельника был настолько жалок, что дехканин только пнул его легонько в ногу, в сердцах плюнул и отвернулся.

– Гад! Мерзкая жаба.

– Да чего с ним говорить? К судье его! – выкрикнул кто-то.

– На что нам продажный судья? Мы его и сами можем проучить.

– Да ну его, связываться еще с этой мерзкой рожей, – махнул рукой первый из дехкан и тут заметил мешки, аккуратно составленные в темном углу за невысокой перегородкой. – Глядите, что здесь!

– Не трогайте! – опять взвизгнул мельник. – В ним камни, честное слово, камни.

– А вот мы сейчас поглядим, – дехканин прошел к мешкам и развязал один из них. – Да ведь тут мука! Вот она где, оказывается.

– Не трогайте, прошу вас, – захныкал мельник. – Это мука Хасана, он меня прибьет, если недосчитается своих мешков.

– Это могут сделать и они, – сердито произнес ходжа и указал на обозленных обманом дехкан.

Мельник всхлипнул и утер лицо ладонью, растерев по нему размоченную кровью муку.

– Давайте разделим ее! – воскликнул первый дехканин, что обнаружил мешки. – Тут на всех с лихвой станется.

– Нет, – покачал головой ходжа. – Сделаем все по закону, чтобы вас потом не обвинили.

– Ходжа, вы, верно, шутите! Какой закон? Ведь мираб друг кази.

– Там видно будет. Ты, ты и еще ты, – ходжа выбрал трех мужчин, – идите за Хасаном и приведите его в суд.

– А если он не захочет с нами идти?

– Так уговорите его! Неужели у таких крепких, закаленных работой мужчин недостанет сил объяснить изнеженному бездельнику что к чему?

– Это мы запросто, – заулыбались дехкане.

– Ты пойдешь с нами, – сказал мрачный Насреддин притихшему в углу мельнику. – Или хочешь, чтобы тебя туда отволокли?

– Нет, нет, что вы, ходжа! – Мельник втянул щекастую голову в плечи. – Я сам дойду.

– Вот и прекрасно. Со мной пойдут четверо, чтобы хитрый гусь не надумал сбежать.

– Да вы что! – округлил глаза мельник. – У меня и в мыслях подобного не было.

– Это хорошо. В противном случае ты вряд ли сможешь дойти до кази собственными ногами. Да и бегать уж точно разучишься.

– Да, да, я все понимаю.

– Тогда чего же ты тут расселся? Вставай и пошли! – приказал ходжа и первым вышел в двери.

Мельник с трудом поднялся с пола – болели ушибленные о лестницу ребра, – и поплелся следом за Насреддином в окружении сильных и очень злых дехкан.

Никто из богачей не верил, что кази когда-нибудь сможет вновь стать тем Шарифбеком, которого они знали много лет. Беднякам же было на него и вовсе наплевать. Но Шарифбек поправился. То ли лекарства от шарлатанствующего заезжего лекаря помогли, то ли сам со временем отошел от хватившего его удара, а все-таки вошел кази в разум. Вроде бы и полностью оправился от удара судьбы, да только осталась у него одна странность: стоило Шарифбеку услышать про ходжу, как его тут же неведомая сила тянула встать на карачки и залаять. Потому Шарифбек настрого запретил у себя в доме все разговоры про ходжу и реже старался выходить из дому, разве что по очень важным делам, например, в баню.

Но уже несколько дней он ничего не слыхал о ходже, и оттого у Шарифбека на душе пели соловьи. И надо же такому случиться, что появление в тот прекрасный вечер Насреддина застало кази на крыше собственного дома. Заметив спешащего к его дому ходжу в окружении дехкан, кази вскочил с удобного ложа, опрокинув дорогой чайный сервиз, и почувствовал, как некая сила пригибает его к полу. Шарифбек решил сопротивляться ей и заметался по крыше, но, зацепившись за курпачи, упал на самый край лестницы, ведущей вниз, и скатился по ступенькам, пересчитав их ребрами.

– О хозяин, что с вами? – переполошился слуга, вбежавший на нечаянный шум.

– Там – гав, гав! – этот – гав! – ходжа! – пролаял Шарифбек, дергая руками и ногами, будто он бежит. Бегать, правда, после падения со второго этажа он уже не мог, но его необоримо тянуло это сделать.