Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

А теперь давайте прервем разбег фантазии и воображения и обсуждение сомнительных фактов. И с холодной, ясной головой ответим на незатейливые вопросы.

Могла ли такое иметь место: один — отец-родитель, другой — отец-воспитатель? Да запросто! Такое и в наше время никакая не редкость.

Жил ли в имении в предполагаемое время доктор Иван? Да, жил. Никакого секрета здесь нет.

А вот мог ли Илья Николаевич, у которого дети от Марии Александровны, законной жены, были и до и после Володи, быть так слеп и глух?

Не знаю, не знаю. Очень сомнительно.

А сама Мария Александровна? Чай, не безвестная крестьянка. Барыня, помещица, человек на виду у сотен глаз — детей, крестьян, знакомых, родни. Могла ли она так уронить себя?

Тоже не уверен.

Это сейчас прелюбодеяние как спорт, а раньше-то блюли и себя, и свою репутацию.

Так что же тогда диплом — подделка? Фальшивка? А может просто — ошибка писаря? Описка? Последнее, пожалуй, самое похожее.

И то, что Владимир Ильич по поводу записи в дипломе особо не заморачивался, тоже легко находит свое объяснение. Он за свою революционную жизнь столько раз менял и имена, и фамилии, и клички, жил с чужими паспортами, ходил в парике и гриме, что описке этой не придавал ровно никакого значения.

Нет, доктор Иван здесь явно не при чем.

Есть версия про маму. Никто не сомневается, что Мария Александровна Ульянова действительно мама пролетарского вождя.

Кивают на другое. И так, не рукой, не пальцем, а малозаметным движением глаз. На всякий случай. Мол, сами понимаете.

Мама-то Владимира Ильича — Мария Александровна Ульянова. А урожденная — Бланк.

— Вот оно что! — выразительно вскинет брови знающий. — Смотри в корень!

И еще припомнит к месту старшую сестру Анну. Мол, она вышла замуж за Марка Елизарова.

Фамилия, конечно, на — ов. И вроде бы никаких сомнений насчет национальности возникнуть не должно. А вот возникают!

Потому что имя уж больно подозрительное — Марк. Не еврейское ли?

Успокоим. Марк — имя вполне себе итальянское. Был там такой деятель — Марк Аврелий или Марк Антоний. А может и оба.

Правда, есть в биографии Марка Елизарова один эпизод. Наводит на размышления.

После революции Владимир Ильич предложил родственнику перейти в ВЧК. Нужен был свой надежный человек констатировать смерть врагов.

Марк кончил медицинский институт, работал по специальности. И по всем характеристикам подходил. Но отказался.

— Не могу. Я не совсем врач. Я чиновник от здравоохранения. И, если передо мной нет диагноза в письменном виде, я плохо различаю, больной человек или здоровый.

Поступок оказался весьма дальновидным. Многие из того, первого, да и из последующих составов ВЧК, умерли не своей смертью. А Марк Елизаров дожил до естественной кончины.

И вот этим поступком он породил серьезные сомнения насчет своей этнической принадлежности. Вряд ли какой-нибудь итальянец способен видеть настолько вперед.

А, с другой стороны, чего собственно пылить по этому поводу?

Ну, есть у мамы еврейские корни.

Ну и что? Сколько у нас таких? Не зря же говорят: поскреби любого русского и обнаружишь татарина. Но ведь не каждый татарин — хан Батый.

Так — что же тогда? Что?

Существует и еще одна теорийка особых способностей вождя. Исток ее — детские годы.

Летней порой семейство Ульяновых перемещалось в свое загородное имение — Кокушкино. Там, в сельской местности, в воздухе роилось бессчетное количество разных летучих насекомых: оводы, шмели, осы, пчелы, комары, мухи, мошки. И детвора, которая целые дни проводили на улице, подвергалась их яростным атакам. Летучая мелочь пикировала на детские головенки, кусала, царапала, жалила.

Но если с гладковолосых голов летуны легко соскальзывали вниз, то в кудрявой шевелюре маленького Володи они запутывались и своими лапками, крыльями и вибрирующей тушкой производили щекочущие движения.

Володя постоянно тер голову. Взрослые улыбались. Детвора хихикала:

— Ты лучше ее мой!

Володя дулся и обижался. Мама успокаивающе гладила его по спине. Она-то знала, что сын каждый день изводит на мытье целый кусок хозяйственного мыла.

Тогда ни она, ни окружающие, ни сам Володя не могли знать и предполагать последствия этих расчесов.

А происходило-то вот что.

Растирая руками голову, Володя не просто чесался или удалял запутавшуюся мелкую нечисть. Он практически производил массаж головного мозга.