Олег Батлук - Мемуары младенца (сборник)

«Как же ты задолбал! Кончай тянуть кота за яйца! И без того тошно!»

Да, Крис де Бург, гений медляка.

Однако самый странный выбор саундтрека любви принадлежал моему другу Семе.

В начале девяностых, не умея петь и играть на гитаре, он пел и играл на гитаре для своей возлюбленной песню группы «Электросудорожная терапия» «Запомни, Катюша, я гений». Это произведение само по себе уже довольно специфично. А отсутсвие у Семы голоса и незнание им аккордов и вовсе делало эту песню в его руках психотропным оружием.

И, хотя возлюбленную Семы звали не Катюша, да и сам он был далеко не гений, между этими двумя проскочила искра или, в данном случае, электросудороги, и они потом жили вместе долго и местами счастливо.

На каждого трубадура найдется своя трубадура. Главное, чтобы в их душах играл одинаковый саундтрек.

На хоккейных коробках во дворах я провел полдетства. А другую половину – в библиотеке на 3-й Парковой улице. Нет, слишком глянцево, нарочито парадно, никто не поверит. Тогда так: полдетства – на хоккейных коробках во дворах, сорок процентов – в самих дворах и пять процентов – в библиотеке на 3-ей Парковой улице. Еще остаются какие-то бесхозные пять процентов…Ладно, пусть это будет школа, я же должен был и в школу тоже ходить.

На хоккейных коробках во дворах зимой мы играли в хоккей, летом – в футбол, вечерами – в бутылочку под бутылочку. Но это уже с привлечением девочек, конечно. В те годы для таких игр еще привлекали девочек, по старинке. Это сейчас уже научились обходиться без них – прогресс, двадцать первый век.

Хоккейная коробка выполняла функцию древнеримского Колизея. Она видела разные драмы – и днем, и, в особенности, вечером. А уж сколько интересных людей повидали Колизеи хоккейных коробок…

От своих младших товарищей из Сокольников в конце девяностых я услышал одну занимательную историю. Эти ребята приезжали к нам на дворовые площадки в Измайлово играть стенка на стенку.

У парней из Сокольников была своя команда. По дворовым меркам очень сильная. Большинство из них закончили футбольные спортшколы, кто-то продолжил играть за институты. Короче, крутили эти двадцатилетние парни все свои Сокольники на одном месте. Но однажды случилось с ними странное.

Собрались они как-то в очередной раз у себя в Сокольниках погонять на коробке во дворе. Еще с советских времен это называлось «дыр-дыр» (ничего эротического: просто мало места, разбежаться негде, важен пас – это и есть дыр-дыр). Против них, легенд местных подворотен, вышла играть какая-то сборная клоунов – падают, сталкиваются друг с другом, смех один. Естественно, игра пошла в одну калитку: эксцентрики сильно проигрывали.

Мимо коробки проходил какой-то мужик. Постоял немного у бортика, понаблюдал. Потом попросился выйти за лузеров. Никто не возражал. Мужик был старше собравшихся раза в два. Животик. С виду нескладный, кулема. В общем, по мнению победителей, он органично вписывался в команду колченогих.

Едва этот дядька вступил в игру, на поле стало происходить что-то необъяснимое. Сирые и убогие за несколько минут сравняли счет, а потом и повели. Мужик почти не бегал. Он стоял на месте и изредка ходил. При этом дядя раздавал такие пасы, что забить с них мог бы даже безногий. Пару раз он сам закидывал мяч за шиворот вратарю с противоположного конца коробки.

Звезды носились по полю красные от напряжения, гнева и ужаса. С такой утроенной краснотой. Мужик с животиком даже не вспотел. В результате команда гаврошей во главе с пенсионером сенсационно разгромила небожителей с крупным счетом. На это сбежался посмотреть весь окрестный бомонд.

Мужик поблагодарил всех за игру и ушел. Спортшкольники в изнеможении валялись по площадке то тут, то там. Некоторые из них озадаченно бродили вдоль бортика, глядя себе под ноги в поисках упавшей самооценки.

Один старичок, наблюдавший за матчем, окликнул капитана спортшкольников.

«Что, накрутил вас Федя?» – ехидно спросил он.

«Какой Федя?» – поинтересовался тот.

«Какой Федя, – передразнил капитана дедулька, – в футбол играешь, а не знаешь ни хера».

И дедулька объяснил ему, какой Федя.

«Федя». Тихий, скромный и добрый, настолько обожающий игру, что готовый ради нее гонять мяч даже с дворовыми ребятами, чему есть много свидетельств помимо моей истории, при этом и правда немного неуклюжий – неуклюжий гений советского футбола Федор Черенков.