Олег Батлук - Мемуары младенца (сборник)

К финалу попойки на закате дня, в качестве развязки нехитрой фабулы подобных мероприятий, на лавочке остались сидеть трое: наяда, рядом с ней мой друг Сема, а следом уже я. Остальные участники дневной вечеринки были живописно разбросаны по двору, как бревна на лобном месте «Дома-2» (хочу идти в ногу с трендами, пусть и хромая).

Внутренний мир наяды к тому моменту выглядел уже изрядно помятым. Хотя внешне девушка держалась молодцом. Она сидела оглушенная, как русалочка, выброшенная на берег в районе Геленджика. Видимо, родители слишком передержали ее. Башня из слоновой кости заметно накренилась.

Сема не оставлял попыток. Вот уж истинный поручик Ржевский, типаж в типаж. Он рассказывал наяде рецепт приготовления коктейля «ерш», из водки и пива, шампанское по вкусу.

«Как же я устала с вами, Семен», – вдруг в отчаянии выдохнула наяда. Бьюсь об заклад: Сема не понял, что она обращается к нему. Мне кажется, до того момента он еще ни разу не слышал своего полного имени.

«Эх, мальчики, мальчики, – как-то по-старушечьи запричитала она, – да вы хоть знаете, кто такой, например, Аполлинер? Или Малларме? Или Рембо?»

Наяда произнесла фамилию Рембо с ударением на последний слог, как и положено, РембО.

В те годы я уже знал, кто такой Рембо. А также Малларме. И даже Аполлинер.

Но я был настолько бухой, что не мог сказать даже «мама». Язык предательски застрял между верхними и нижними зубами. Максимум, на что я был способен в ту минуту, это свистнуть. Что, очевидно, не решало задачу реабилитации нашей гоп-кампании в глазах наяды, а даже наоборот.

К сожалению, я был лишен способности не только говорить, но и двигаться. Поэтому я не имел возможности остановить Сему хотя бы жестом. А остановить Сему было необходимо. Потому что он решил парировать.

«Ну, почему „не знаем“, – возразил Сема, думая, что он уже Семен, – помнишь, как в третьей части он из лука по вертолету стрельнул?»

Сема не произносил вслух никаких фамилий. Но это все равно нас не спасло.

Ведь совершенно очевидно, что внутри Семы фамилия Рембо прозвучала не как у наяды, с ударением на последний слог, а иначе, с ударением на первый – РЭмбо. Собственно, это был единственный возможный в природе способ, каким фамилия Рембо могла вообще прозвучать внутри Семы.

Даже в Гольяново, в соседнем районе, не говоря уже о вотчине царя Алексея Михайловича в пяти километрах, был слышен звонкий шлепок: это наяда в бессилии ударила себя ладонью по лбу.

Видимо, она живо представила себе трагическую накачанную фигуру знаменитого французского поэта Джона Рэмбо.

Рутина наших дней шелестит одинаковыми страницами в одной тональности. Но бывают такие куски, словно за письменный стол на минутку присел Льюис Кэрролл, случайно проходя мимо.

Однажды и я столкнулся с подобным: пять минут чистой фантасмагории, без капли реальности.

Я ехал на автобусе по Щелковскому шоссе в сторону Сиреневого бульвара. Это важная деталь. Точной геопозицией я хочу подчеркнуть, что все происходило в реальной, а не какой-нибудь булгаковской Москве. На дворе стояло лето 1991 года, мне шестнадцать лет.

На остановке на Черкизовском мосту в автобус через переднюю дверь зашла девушка. Я стоял в самом торце, сзади, лицом в салон (или «к» салону? а то звучит, как лицом в салат… ну ладно, оставим).

Девушка была красавицей. Вот прямо красавицей, без комментариев и без купюр. Даже с учетом того, что на моей гармошке в ту пору вовсю играли гормоны, все равно красавица.

В белом платье, высокая, стройная, черноволосая.

Автобус тронулся. Я начал краснеть. Непонятно почему. Красавица стояла далеко, но, несмотря на это, я все же краснел. Пунцовел и багровел. Возможно, это была химическая реакция, аллергия на красоту.

И тут старина Льюис один раз лениво обмакнул в чернильнице перо. И красавица тоже тронулась, под стать автобусу, и уверенно направилась в мою сторону, грациозно покачиваясь на рессорах. Она дошла до конца салона и встала рядом со мной, практически вплотную.

«Лицом к лицу лица не увидать» – это Есенин глупость сморозил, конечно, лишь бы три раза в одном предложении слово «лицо» употребить. Еще как увидать. Проверено на себе. Я чувствовал дыхание девушки на своих глазах.

Пикантность ситуации заключалась в том, что автобус был пустой. Не полупустой, а вообще пустой. Время обеденное, будний день. Нас в автобусе было трое: я, красавица и водитель, но последний по объективным причинам в мизансцене не участвовал. Точнее, нас было четверо: плюс еще мое астральное тело, которое от страха вылетело из меня и порхало неподалеку.