Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Зато наговорились всласть. Граме рассказывал забавные байки о прежних временах. Он самый младший из четырнадцати братьев и сестер. Все они умерли. Кроме того, у него есть сын в Австралии и дочь в Ауде-Пекела под Гронингеном. В один год он с сыном ездит в гости к дочери, а в другой год вместе с дочерью навещает сына. В январе он отправится на три недели в Австралию.

— Эти поездки держат меня на плаву.

Мы кивнули. Он поспешил добавить:

— И ваша компания, конечно, тоже.

Эдвард — немного грустная фигура. Он мог бы многое порассказать, но, к сожалению, понять его почти невозможно. Тем более после нескольких рюмок.

— Лучше бы вы все записывали, Эд, — подвел итог Эверт, заглянувший выпить за компанию.

Эд так и сделает. Обещал писать нам по письму в неделю. А у нас останется выбор: обсуждать содержание письма в письменной или устной форме.

Будем чаще играть на бильярде.

Граме зарезервирует постоянный час, ведь у него самые лучшие контакты в секретариате бильярдного клуба.

Послезавтра мой день рождения. Впервые за много лет у меня достаточно друзей, чтобы выпить вместе с ними. Я пригласил на вечер клуб СНОНЕМ и попросил Рию и Антуана приготовить небольшое угощенье (за мой счет). Чем доставил себе и им большое удовольствие. Конечно, нужно заранее купить фрукты, соблюсти правило: ни рюмки без закуски, а в остальном — все на их усмотрение. Я строго предупредил каждого, чтобы никаких цветов, никаких подарков. Хотя они вряд ли меня послушают.

Гритье согласилась прийти, но заставила на будущее кое-что пообещать.

— Когда я выживу из ума, вы не должны против моей воли таскать меня всюду с собой.

— Как это?

Она объяснила, что тормошить маразматиков, пытаться любой ценой вывести их из состояния апатии — большое заблуждение. Их, например, берут на денек к себе домой, а они не понимают, куда попали, что за люди все время так бодро к ним обращаются и зачем нужно садиться в такой странный поезд. Их кормят какой-то непонятной едой, а потом совершенно чужие люди зачем-то их целуют.

— Слабоумной старушенции потребуется три дня, чтобы снова прийти в себя, — вздохнула Гритье. — Так что обещайте, когда настанет время, оставить меня сидеть у окошка в моем кресле.

И я обещал.

Один из наших консьержей чуть моложе жильцов. Но он считает нас «старичьем» и ведет себя так, будто он не швейцар, а хозяин всего заведения, то бишь сотрудник отдела безопасности. Больше всего ему нравится выговаривать людям, нарушающим правила.

Мы с Эвертом отправились на прогулку вокруг дома. Эверт имеет привычку на своем инвалидном кресле проезжать в раздвижные двери в самый последний момент, когда они чуть не захлопываются прямо у него перед носом. Но он успевает проехать, а двери снова расходятся. Для консьержа Поста (такая у него фамилия) это бельмо на глазу.

— Вы должны либо быстрее двигаться, либо дольше ждать, — строго заявил он Эверту.

Эверт очень медленно поднял взгляд вверх, даже немного прищурился, как бы стараясь что-то рассмотреть, а потом процедил:

— А у вас течет из носа. Утрите соплю.

Я стоял рядом и чуть не задохнулся от смеха.

Возникла многозначительная пауза.

Неужели страж порядка проигнорирует это замечание? А что, если у него из носа и впрямь течет?

За дверью мы еще раз оглянулись. Он разглядывал свой палец, которым произвел инспекцию носа.

— Не отвлекайтесь, Пост, — сказал Эверт. — Вы на посту.

И мы удалились. Как известно, расставание — маленькая смерть.

У меня имеется запас спиртного, которого хватит на три дня рождения. Но избыток лучше, чем дефицит. В конце концов, с таким другом, как Эверт, любой запас рано или поздно закончится.

Я родился 5 сентября 1929 года. И сегодня отмечаю свой восемьдесят четвертый день рождения. В девять утра Эверт уже стоял у моей двери, то есть сидел в своем инвалидном кресле, держа на коленях поднос, на коем красовался роскошный завтрак. Потрясающее зрелище. Круасанчики, бисквиты, хлеб, чай, апельсиновый сок и бутылка сухого вина. Бóльшую часть этого великолепия он съел и выпил сам, предварительно исполнив ритуал поздравления: «Желаю долгих лет!». Я не большой любитель завтраков. На вечер я позаимствовал у нашей хозяйственной службы несколько стульев. Стоячие места кажутся мне не слишком подходящими для гостей нашего возраста.

Большинство обитателей дома празднуют свои дни рождения внизу, в комнате отдыха. Приглашенные садятся за большой стол и получают кусок торта, а тем временем все прочие жильцы теснятся по соседству, надеясь, что им перепадут крохи с праздничного стола. Жалкое зрелище. Такие вещи не по мне. Пусть уж лучше гости посидят в тесноте, да не в обиде у меня в комнате. Во всяком случае, никто не станет заглядывать им в тарелку.