Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Неделю назад еще стояла тридцатиградусная жара. А сейчас всюду на полную мощность включено центральное отопление. На улице холодно, и часто идут дожди. Завтра мы идем играть в гольф. Погода не слишком улучшится, но у меня нет в запасе другой программы. Каждый час я смотрю прогноз погоды, но без толку. Наш автобус отправляется завтра в 13.00. Вот я и нервничаю.

Была у нас одна жиличка, которая каждую пятницу тринадцатого числа целый день проводила в постели. Дескать, там с ней ничего не случится. Она съедала бутерброд и выпивала чашку чая. Ручка от заварного чайника отвалилась, женщина обварилась кипятком и провела остаток пятницы тринадцатого числа в больнице.

Вчера приходил Эверт с запоздалым подарком на день рождения: куском овчины — подстилкой на сиденье моего скутмобиля. Рекомендовал немедленно отдать ее в стирку. У него на это не было времени. Овчина поступила из благотворительного магазина.

— Кто знает, чем они заплевали эту шкуру перед камином. На ней кое-где странные пятна, — сказал он с ухмылкой.

Меня его скабрезные намеки не смущают. Я отнес эту вещь в прачечную, выстирал и снова высушил. Теперь она совершенно чиста.

Но: если я накрою этой попоной своего скакуна и оставлю без присмотра, и налетит гроза, то придется мне потом сидеть на большой насквозь промокшей белой губке. Дело в том, что я, пока держусь на ногах, никогда не завожу свой скутмобиль под крышу. Представляю, как в дождливую погоду или во время снегопада я брожу по супермаркету «Алберт Хейн» с овечьей шкурой, а люди у фруктовых прилавков шепчутся: «Вон он, чудной старикан, и снова со своей овчиной!»

Гольф был первой неудачной вылазкой из всех, какие мы устраивали до сих пор. Началось все довольно хорошо: кофе с тортом в клубном помещении и любезный щеголеватый инструктор, который преподал нам азы игры. Но не успели мы выйти на площадку, чтобы немного попрактиковаться, как хлынул проливной дождь. И похолодало. В сущности, мы слишком высоко замахнулись — не сумели забить в лунку ни одного мяча. Представьте себе эту картину: Эфье попала в собственного внука, а Граме выпустил клюшку из рук, да так, что она едва не угодила в голову инструктора. Только Эверт на своем инвалидном кресле произвел сенсацию: отправил мячик примерно на сто метров. Через полчаса это занятие порядком надоело каждому, но, чтобы не обидеть меня, они, мокрые и замерзшие, еще без малого три четверти часа делали вид, что получают удовольствие.

После чего я сказал инструктору, что для первого раза все прошло очень хорошо, хотя мы выполнили только половину программы.

Мы еще выпили винца в опустевшем баре, и я позвонил диспетчеру такси, чтобы он сразу же прислал за нами машину.

Все были очень ласковы со мной и уверяли, что идея была великолепной, а подкачали только погода и возраст. Но меня и сейчас, на следующий день, мучает досада. Я, как ребенок, плохо переношу разочарования.

Душевная рана от неудачной вылазки все еще гноилась, когда Эверт нанес мне визит. Не прошло и пяти минут, как он пригрозил, что удалится, если я немедленно не перестану хандрить.

— Распустил пошлые нюни, старый мудак. Ну и черт с тобой, тут я бессилен.

Я мигом воспрянул.

Кстати, Эверт принес добрые вести: служба поздравлений для одиноких стариков ликвидирована за отсутствием волонтеров. Ну что хорошего, когда совершенно посторонние люди приходят к вам на день рождения, поют «Многая лета!», а потом съедают ваш торт. После такого веселья вы страстно желаете одиночества. Честно признаюсь: в прошлом году у меня не хватило духу вытолкать их вон. И у Эверта тоже. Выходя от него, они продолжали горланить «Многая лета!»

В настоящее время госпожа Ауперс ходит иногда задом наперед, полагая, что так ей реже понадобится посещать сортир. Я бы выдвинул ее кандидатуру на шнобелевскую премию. Ведь этой замечательной премии были удостоены весьма выдающиеся исследователи. Брайан Кранделл получил ее за изучение собственных фекалий после поедания бланшированной землеройки, а один японец и один китаец (оба с трудно произносимыми именами) — за изучение влияния оперной музыки на шансы выживания мышей после операции на сердце.

Да, вот еще: Густано Пиццо был награжден этой премией за то, что придумал ловушку для угонщиков самолетов: это люк с капсулой, которую пилоты могут сбросить на парашюте. Некоторые критики полагают, что парашют в данном случае — избыточная роскошь.