Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Аню отправляют на досрочную пенсию. Она только что звонила. Судя по голосу, она чуть не плакала от обиды и гнева. Разговор был короткий, она не могла говорить свободно. Боюсь, дирекция расшифровала ее как шпионку. Думаю, что для нее это очень плохо, и чувствую себя виноватым. Она ведь рисковала ради меня. Мы договорились, что в четверг пообедаем вместе и я узнаю подробности. Настроение у меня довольно скверное. А было очень даже веселое, потому что нам предстоит очередная вылазка, организованная Гритье. Собираемся внизу в два часа. Мне кажется, что ввести Эфье в курс дела лучше завтра.

Скончалась Йетти Парл. Вероятно, о ней горюют только в домах престарелых. За чаем ностальгировали по «Оранжевому радио» и Йетти.

— Н-да… какое было золотое времечко, — сказала госпожа де Риддер, которая, видимо, совсем забыла, что, например, евреи оценивают это время совершенно иначе.

— Вроде бы как раз тогда здесь шастало множество немцев? — как бы вскользь спросил Эдвард.

Ну, если не считать немцев, время было золотое, настаивала она.

В богадельнях ощущение, что раньше все было лучше, раздувается до невероятных размеров. Жалкое утешение старых, списанных в тираж людей.

Собираюсь надеть красивый костюм и почистить ботинки и зубы.

Как ни странно, старики совсем или почти совсем не делают привычных вещей, например не ходят в кино. Мы провели подсчет и выяснили: восемь человек нашего клуба целую вечность не бывали в кинотеатре. Хотя это удовольствие простое и недорогое.

Гритье выбрала фильм «Тачки» в формате 3D. Никто из нас никогда не видел ничего подобного. Собственно говоря, фильм детский, но других в формате 3D не было. Мы, восемь старцев в специальных очках, оказались в компании сорока ребятишек.

Когда смотришь 3D впервые, впечатление огромное. Первые четверть часа мы каждый раз в панике отшатывались, когда очередной автомобиль мчался прямо на нас. Звук тоже был в формате 3D: со всех сторон доносился хруст попкорна. Но это не портило нам удовольствия.

Фильм начался в четыре, а до того мы устроили сытный полдник. Поэтому явились домой уже к десерту. Повар воспринял это как личное оскорбление. Так ему и надо.

Мы осыпали Гритье комплиментами и выражениями благодарности. Трогательно было видеть, как она при этом хорошела и светилась от радости.

Тревожусь из-за Ани. Пытался ей дозвониться, но безрезультатно.

Сейчас еще разок прокачусь на скутмобиле. Погода стоит прекрасная. Заеду в мастерскую к сыну ван Хоогдалена. Он обещал немного подрихтовать моего скакуна. Собственно, я собирался туда еще на прошлой неделе, но тогда Хоогдален-младший был слишком занят. А на этот раз я подожду, пока он освободится. Мне не к спеху.

Все хуже, чем я думал. Аня считает, что уже некоторое время за ней велась слежка. Она почти уверена, что контору обыскивали и нашли у нее в столе папку с копиями административных распоряжений, рапортов и инструкций, что и послужило поводом для отправки ее на пенсию. Хранение этих бумаг не является незаконным, но то, что она их собрала, вероятно, усилило имевшиеся против нее подозрения.

Директриса делает вид, что досрочная отправка на пенсию — награда за многолетнюю верную службу. Срок увольнения — конец октября. У Ани еще остается двадцать дней отпуска, так что с 1 октября она может не выходить на работу. Надо ли ей к этой дате освободить свой стол? Аня в подавленном настроении, а мне нечем ее утешить. Я чувствую себя таким виноватым, ведь это я втянул ее в разведывательную деятельность. Наша директриса при встречах в коридоре продолжает одаривать меня нежными взглядами.

Думаю, предельная скорость моего скутмобиля — около двадцати пяти километров в час. Велосипедисты и некоторые парни на мопедах, которых я небрежно обгоняю, смотрят на меня удивленно. Все-таки я создаю некоторую опасность на дороге. Вообще-то, нужно надевать защитный шлем. Тогда, если засекут, я буду неузнаваем. Шучу, шучу. Но все-таки пусть стремительный ветер дорог развевает мои последние четыре волосины.

Предлагаю хорошую шапку для газет: Бюджетных стариков — в тюрьму!

Уголовная тюрьма в городе Бреда пустует, и некий ловкий предприниматель по имени Аад Ауборг здраво рассудил, что из нее получится недурной дом для бюджетных престарелых. Если верить газете, он полагает, что подремонтированная камера площадью 11 квадратных метров — вполне подходящее место для двух стариков. Почти 2 × 3 метра на каждого. Они же практически не двигаются, рассудил, вероятно, господин Ауборг, да и барахло им без надобности. Не нужно никаких перегородок, крошечного окошка в потолке вполне достаточно. Самая дешевая камера обойдется в 870 евро. В год? — подумал я. Ан нет, в месяц. Это без еды и питья, но с неопределенным «пакетом основных услуг». Анекдот? Помилуйте, нам не до шуток.