Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Весьма корректное приветствие для такого юнца.

Мы, как князья, прошествовали в зал по толстым коврам. Нам был предложен роскошный ланч, а после него фишки для рулетки, блэк-джека и техасского покера. По мнению нашего гостеприимного хозяина, техасский покер — последний писк моды. Но здесь мы с нашими сединами бросались в глаза: в техасский покер играют только бритоголовые юнцы в бейсболках, капюшонах и солнечных очках.

Игрушечные лошадки, бежавшие по игрушечному полю игрушечного ипподрома, вызвали у нас лишь недоверчивую усмешку. Гритье бросила в щель два евро, набрала дату своего рождения, раздался громкий перезвон, и на табло обозначился 24-кратный выигрыш по 2 евро. Потому что ее лошадка прискакала к финишу первой. Она, как Синтерклаас, разделила свой выигрыш на всех, и потом каждый швырял полученные монетки в непостижимые автоматы или играл в рулетку, потому что мы условились, что каждый получает пакетик с несколькими фишками.

Мы с самого начала договорились, что сбросим все выигрыши в общий котел. Через полтора часа мы собрались в баре, каждый вывернул карманы, и тут выяснилось, что мы выиграли 286 евро. Все сияли от радости, даже персонал казино. Видимо, по сравнению с сопляками, зацикленными на игре, и невозмутимыми китайцами, мы были для них глотком свежего воздуха.

— Ставлю всем за счет заведения! Да здравствует дом «Вечерняя заря»! — провозгласил бармен.

После трех порций виски Эверт пожелал поставить все 286 евро на число тринадцать и был убежден, что мы вернемся домой с выигрышем в десять тысяч евро.

— Тринадцать, у меня предчувствие!

Этой безнравственности мы воспрепятствовали со всей решительностью кальвинистского благонравия.

В четверть шестого явился менеджер собственной персоной. Он сообщил, что такси ждет нас у входа. Там уже сидели двое стариков, которые воззрились на нас с нескрываемым осуждением. Граме подарил каждому по евро. И они их взяли, за милую душу.

Дома мы оказались в центре внимания. Вокруг нас все гудит: смесь зависти, восхищения и отвращения.

В эпоху банковского кризиса вернулась мода на старый чулок. Из разговоров о событиях на Кипре я делаю вывод, что часть стариков забрала свои гроши из банков и положила под матрас или в другое место, где их сразу найдут грабители.

Я заходил к Ане, моей конторской лазутчице. Спросил, не может ли она выяснить, что думают директриса и персонал насчет рейтинга нашего дома по качеству ухода и обслуживания.

— С удовольствием, Хендрик, — улыбнулась она.

Вот будет здорово, если она раскопает в недрах стелвагенского офиса парочку засунутых в архив отчетов.

— Будь осторожна. Аня, не рискуй, — убеждал я ее.

Если эту прелестную женщину поймают с поличным и прикуют к позорному столбу, я себе этого не прощу. Так я ей и сказал.

— Спасибо на добром слове, Хенк, но я сама отвечаю за свои поступки. Хочешь еще кофе? — И замурлыкала песенку Астрид Ней «Что делаю, то сделаю».

Страстнáя пятница. Раньше мы должны были уже с трех часов скорбеть о бедном Иисусе. А теперь, если в Нидерландах какой-нибудь отец пошлет своего сына, чтобы его распяли на кресте, в лечебнице Питера Баана не будут знать, что делать с таким психопатом. Во всяком случае, его не выпустят досрочно по причине многодетности. Хорошо бы запретить розничную торговлю строевым лесом.

Я даю Богу еще один шанс: если завтра в три часа дня смогу пробежать сто метров за 12,4 секунды, то вернусь в лоно родной Святой Римско-Католической церкви. Ей-богу!

Вчера, в Страстную Пятницу, в 3 часа пополудни я поставил свой личный рекорд: прошел сто метров за 1 минуту 27 секунд. Может, я убавил секунду, прошел метром больше или меньше, разница невелика. После полутора минут такого спринта мне пришлось пять минут отсиживаться на скамейке.

С того часа, как Его Сын испустил дух, Господь не творит чудес, и моя прежняя скорость осталась прежней. Так что теперь Ему не вернуть меня в лоно Римской церкви.

Вчера около трех часов пополудни Господь прибрал госпожу Схинкел. Схинкел была глубоко верующей, я думаю, что она намеренно испустила дух в тот же час, что и Иисус. Я с ней мало общался, но она казалась мне порядочной женщиной. Похороны состоятся в узком кругу, вроде бы так положено.

«Pensionado» звучит хорошо, так и хочется отдохнуть в испанском пансионате. Почему бы не съездить в Бенидорм? Там можно целую зиму играть в шары с другими голландскими отдыхающими. И два месяца торчать в самых уродливых гостиницах мира. В этих небоскребах есть голландские парикмахеры, голландские официанты и сантехники, а с некоторых пор и голландская больница. Если бы мне пришлось каждый год зимовать на Коста-Бланка, я отправился бы в эту больницу. Прямиком в отделение эвтаназии.