Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Я ввел Граме и Эфье в курс дела, и они согласились прочесть документы вместе со мной. Эверту это неинтересно.

— Но если нужно еще раз подбросить в аквариум печенье, то я с удовольствием! — заявил он.

Статья «Закон о налогах бьет по тем, кто старше 65» уже вызвала здесь шумный резонанс. А сегодня появилась статейка похлеще: «Нас захлестнет цунами слабоумия». За нашим кофейным столом это звучит немного слишком.

Начнем с сути обвинений: в новом упрощенном законе о налогах, как ядовитые змеи в траве, скрываются государственные пособия для слабоумных престарелых. Меня поражает, что из тридцати тысяч специалистов, служащих в налоговом ведомстве (да-да, 30 000!), не нашлось тех, кто способен просчитать последствия новых законов. Каждый в очередной раз изумился: «Надо же, эти старики опять так сильно обеднели?» На что министр финансов, должно быть, ответил: «Конечно, придется возмещать». И это возмещение коснется нас, и лучше бы поскорей, по крайней мере если оно и впрямь означает обратный ход. Иначе нам останется только уповать на обиженного оппозиционера Крола. (Не волнуйтесь, ваше величество, он все еще не родственник Рюда Крола.) К ожидаемому цунами слабоумия я вернусь позже. Не стоит обсуждать все горести сразу.

И погода для этого сезона слишком холодная, а так хотелось теплого солнышка. Три недели подряд дует восточный ветер силой в 6 баллов, люди приходят в отчаяние. Скоро лето, но все еще морозно. Как говорит Эверт, аж яйца каменеют! Я, право, не любитель жаловаться на погоду, но и самые здравомыслящие люди — всего лишь люди. Хочешь не хочешь, а в толпе с толпой заплачешь. Признаюсь, я совсем раскис.

Старики стонут и кряхтят без удержу. Иногда от усталости и боли, но чаще по привычке. Я тут провел небольшое исследование.

Чемпионом по части стонов является господин Кёйпер, отнюдь не мой лучший друг. Когда он встает, когда натягивает куртку, когда что-то берет, хоть чашку чая, — все сопровождается стонами, словно он попал под асфальтовый каток.

Глядя на него, я постоянно начинаю злиться. И совершенно напрасно.

«Не стоит злиться, стоит удивляться», — говаривал мой отец. Совет был хорош для других, потому что сам он выходил из себя по любому поводу.

Сегодня утром я собрался с духом и спросил Кёйпера, почему он так кряхтел, когда садился.

— Кто, я? — ответил он.

Мой вопрос явно застал его врасплох. Полчаса он не издавал ни звука, но затем стоны потихоньку возобновились. Как будто я уселся смотреть женский теннис. Раньше, насколько мне известно, все теннисисты тоже немножко охали и кряхтели. Но теперь, когда по телику транслируют теннис, я должен приглушать звук. Дамы стонут там нарочно, а это вещь заразная: и мужчины стонут все больше.

А между тем у меня возникла проблема: стоит мне услышать малейший стон, как я начинаю испытывать к Кёйперу огромное отвращение. И не только к нему, но и ко всем прочим обитателям нашей богадельни. А что хуже всего, и к себе самому. Как мне от этого избавиться? Я изложил проблему Эверту. Он предлагает на каждое кряхтенье реагировать еще большим кряхтеньем, это должно помочь. Несколько часов он проверял свою теорию на практике. Кряхтуны смотрели на Эверта удивленно и справлялись о его здоровье.

Из отделения для слабоумных, где оставили дверь открытой, ускользнул господин Схафт. Оказавшись у нас за кофейным столом, он с гордостью показывал всем свой новый браслетик. Подарок от тещи, уверял он. На браслете была надпись: «Не реанимируйте меня».

— Вы знаете, что это значит? — сочувственно спросила Эфье.

Нет, этого он не знает. Он думает, что это как-то относится к женщинам.

— Вы имеете в виду сестер из реанимации?

— Да, что-то вроде.

Я спросил его, точно ли он помнит, что получил браслет в подарок от тещи.

Тут он расхохотался, и хохот перешел в приступ кашля, и он едва не задохнулся. Кашель привлек внимание сестер, и они уволокли Схафта в закрытое отделение, так что мы все еще не знаем, кто осчастливил его браслетиком.

Эверт с каменным лицом заявил, что это он, Эверт, торгует браслетиками и что я как-то заказывал у него один такой экземпляр. При этом он как-то странно на меня посмотрел. Это была шутка, но вовсе не шутка. Думаю, он раздобыл бы его для меня.

Впрочем, я как-нибудь всерьез займусь законностью такого браслетика. А заодно и законностью заявок на эвтаназию, подписанных невменяемыми людьми, ведь это тоже большая проблема. Хотя об этом почти не говорится вслух.