Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Но: «Каждый хороший день идет в счет».

Клуб СНОНЕМ начал приготовления к ужину, имеющему быть в первый день Рождества. Второй день Рождества мы отпразднуем с другими жильцами внизу в обеденном зале. Это стоило нам немалых усилий.

— Я исходил из того, что вы, стало быть, не явитесь и на второй день, — сказал повар, держа в руке мою заявку.

— Почему «стало быть»? — спросил я.

Он задумался:

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вы сказали: «стало быть» мы не придем на второй день.

— Ах, стало быть.

— Да, стало быть?

Он не уловил юмора.

— Так вы придете?

Как составитель меню я единственный знаю, что подадут в первый день Рождества.

Предвкушаю на первое фаршированную индейку. Это рождественское блюдо фигурирует во всех книжках и фильмах, но еще никогда я не видел, как подают на стол эту раскормленную птицу. С такими поварами, как Риа и Антуан, знаешь заранее, что индюшка погибла не напрасно.

Замечательно также, что вернулись грили-раклетницы. Еще несколько лет назад их было не найти, а теперь в супермаркетах полно наборов для таких грилей. Только бы они не испортились!

Два года назад мы здесь тоже один раз устроили пирушку с таким грилем. Понесенный ущерб: различные ожоги; несколько платьев и костюмов, отправленных в чистку; один сгоревший парик; обугленное мясо и двое пострадавших от взрыва служащих. Полный разгром!

Чем не дьявольская шутка: наша самая толстая жиличка, которая как никто другой любила поесть, нет, набить себе живот, умерла за два дня до кулинарного пика года. Она весила сто шестьдесят кило, что при ее росте 1 метр 45 сантиметров было тяжелым бременем. Она ничего не могла с этим поделать, так как страдала синдромом Прадера-Вилли. Поразительно уже то, что она сумела дожить до семидесяти восьми лет.

Почти десять лет она просидела в изготовленном по мерке инвалидном кресле и была занята лишь одним делом: едой. Кроме поглощения пищи, в ней не обнаруживалось уже ничего человеческого. С ней никто не контактировал.

Здешним санитаркам стоило огромного труда годами содержать хоть в какой-то чистоте эту огромную груду жира со всеми ее складками и морщинами.

Для клиентки такого объема похоронных дел мастеру пришлось сколотить гроб в форме куба.

Простите, что занимаю ваше внимание этим феноменом, но я не в силах сделать реальность краше, чем она есть: печальная, жестокая и смешная одновременно.

Мне нанесла неожиданный визит заведующая хозяйственным отделом. До нее дошли слухи, что я нарушил правила проживания, установив в комнате настоящую елку. В этом году она посмотрит на это сквозь пальцы. Ну, ладно, ладно, не подлизывайтесь!

Она не пожелала сказать, от кого до нее дошли эти «слухи».

Сегодня я немного попощусь, чтобы завтра ощущать здоровый аппетит. Мой выходной костюм лежит рядом с выглаженной рубашкой и золотой булавкой, купленной некогда в магазине подарков. Туфли начищены.

Я все еще хочу быть в лучшей форме, пока жив. Тщеславию все возрасты покорны.

Придется заново переписать все карточки меню, так как во французские названия блюд вкрались досадные ошибки. К этим тонкостям привлек мое внимание Антуан. А еще я должен отшлифовать свою застольную речь. Дела, дела, дела. Плакала моя прогулка на скутмобиле.

Вчера за чаем я провел социологический опрос и выяснил, что некоторые из жильцов последний раз выходили на улицу в октябре. Большую часть осени и зиму они сидят по своим углам, разве что им позарез понадобится выйти из дому. А выйдя из дому, большинство прерывает свое пребывание на свежем воздухе: они садятся на автобус либо в автомобиль сына или дочери.

А мне нравится время от времени мокнуть под дождем и подставлять ветру свои поредевшие волосы. Последние недели давали мне такую возможность. Впрочем, пока что никаких признаков суровой зимы, обещанной и в этом году, не наблюдается.

Сегодня утром заходил к Эфье поздравить с Рождеством. Стоял у ее кровати и не знал, чего ей пожелать. Быть может, доброго пути.

Она лежала рядом такая спокойная, исхудавшая, белая и все же такая достойная и красивая. Сестра сказала, что, вероятно, ей осталось уже недолго. Потом, чтобы немного отвлечься, зашел к Эверту. Прежде чем я успел что-то сказать, он произнес:

— Твоя прекрасная старая подруга, да? Она скоро отмучается. Пожелай ей этого.