Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Я завернул айпод в подарочную бумагу и пошел к Эфье. Распаковал его у нее на глазах, осторожно надел ей на голову наушники и дал послушать симфонию Моцарта.

Она была искренне рада.

Я обещал, что по утрам полчаса буду ее диджеем, а днем полчаса буду читать ей вслух. А если не смогу прийти, пришлю заместителя.

Получаса достаточно. Потом она обычно засыпает. И сегодня утром тоже заснула. Я медленно убрал звук и осторожно снял наушники. На школьной доске в ногах ее кровати я написал: «Ты так красиво спишь, не стал тебя будить. До встречи днем».

— Я вдруг забыла, как отключить видеорежим на телевизоре. Смотрю на пульт и понятия не имею, какую кнопку нажать. В конце концов включила радио.

Я упросил Гритье в другой раз сразу же позвонить мне.

Ее состояние ухудшается. Она сама это замечает. Я каждый день захожу к ней поболтать и поглядеть, все ли в порядке.

В короткий срок я приобрел успешную практику в качестве сиделки. Благодаря чему у меня остается мало времени на кофейно-чайные посиделки с их унылыми жалобами. Тем лучше. Здоровый сектор нашего клуба тоже требует забот. Граме, Эдвард, Риа и Антуан — ими тоже нельзя пренебрегать.

Позвонил наш симпатяга-адвокат, проинформировал меня о положении дел. Я сообщил ему, что у нас возникли проблемы с мотивацией в конфликте с дирекцией на предмет гласности. Он меня понял, когда я рассказал, в каком растительном состоянии находится моя главная соратница, очень огорчился и спросил, может ли он в дальнейшем действовать от нашего имени.

— Конечно, действуйте. Если у меня найдется время и хватит сил, я помогу вам.

— Эфье вас одобрит. Расскажите ей об этом.

Граме рассказал, что в этот день ровно семьдесят лет назад он, двенадцатилетний мальчишка, потерял свою собаку. Спустил ее с поводка в парке, а четверо немецких полицейских схватили ее и куда-то увезли. Девятнадцатое ноября оставило кровавый шрам в его памяти. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Позже он узнал, что пойманные собаки использовались на фронте для поиска мин.

Активная деятельность в роли опекуна — якорь моей повседневной жизни. Она приносит покой и чувство востребованности. Трое моих подопечных, Эверт, Гритье и Эфье — благодарные пациенты. Что касается чтения вслух, то я не уверен, что книжка про Сару была удачным выбором. Она мне не нравится и написана не слишком хорошо. Но Эфье находит ее интересной. И еще она очень довольна своим приватным больничным радио.

Я собрал в кулак всю свою решимость и спросил Эфье, все ли еще она хочет умереть. Да, хочет, но не так сильно. Я понял это по движению ее головы, когда она отвечала на мой вопрос.

Хорошая новость для большинства здешних обитателей: капремонт дома отложен на год. Многие дамы спрашивают друг друга, оставлять ли еще на год в свих комнатушках картонки для вещей — или отнести их назад в магазин «Алберт Хейн». Как все это тяжело, как тяжело. После чего разговор переходит на опухоли. Я люблю беседы по душам, но эта тема меня не вдохновляет.

Мы с Гритье посетили закрытое отделение для страдающих деменцией. Попасть туда было нетрудно. Мы просто прошли туда вместе с медсестрой и сказали, что ищем золовку Гритье. Мы заранее узнали имя первой попавшейся пациентки, но нам оно не понадобилось. Никто ни о чем нас не спрашивал. Мы заглядывали в разные палаты и встречали там старых знакомых. И не опасались, что нас узнают.

Было время обеда. Какая-то медсестра кормила с ложки маленькую старушку в слюнявчике. «Топ, топ, приехал грузовик… и… ам!» Не зря же раньше говорили, что старики впадают в детство.

Другая женщина, сидевшая на стуле, спросила меня, не хочу ли я посмотреть ее калейдоскоп. И раздвинула ноги. Не стану описывать этого зрелища. Некоторые старики апатично смотрели в пустоту, другие жизнерадостно подмигивали нам и смеялись. Гритье обладает завидным даром воспринимать вещи такими, как они есть.

— Значит, проторчу здесь годик или два, — сказала она, — а до того надеюсь получить еще немного удовольствия от жизни. Не хочу, чтобы вы навещали меня здесь, Хенк, если я не попрошу вас. Обещаете?

Я обещал.

В богоугодном заведении «Высокая колокольня» в Хертогенбосе некоторых жильцов обязали платить за туалетную бумагу. Во всяком случае так было два года назад. Тогда это вызвало огромное возмущение. А теперь прошел слух, что в нашем доме подумывают о введении аналогичной экономии.