Ростислав Соломко - Жизнь? Нормальная [сборник]

Коридор был пуст. Пружиня на носках, я побежал к доске объявлений. И налетел на дверь; из нее выходили кадровик и Бернер.

— Здесь вам ипподром?! — зло бросил кадровик, потирая колено.

— Бег трусцой… Использую каждую возможность…

Меня поразила безучастность Бернера. Как-никак я герой дня и только что из отпуска!

Они прошли в кабинет Главного.

Из двери с силуэтом элегантного мужчины в шляпе вышел Сам.

Я съежился.

Я откровенно боялся Его (и это работало на меня: он обожал, когда его боялись).

Главный… Это же Глыба Власти!

Пошевели он пальцем и не было бы отпуска в сентябре, не было бы Маши, Рушницкого…

Это был Бог, вездесущий и всевидящий (Прохоров, Эльвирка).

Сейчас Всевышний стоял передо мной и застегивал ширинку. У него не получалось с каким-то неотвязным решением, которое не решалось. Полуосознанно он глядел на меня в упор, как на стертый грош.

— Бернер царапается, кричит младенцем, как старая кошка. Мне отступить или… Что мне делать с Бернером? — обратился он словно бы ко мне.

Он бросал монету. Грош должен был упасть орлом…

Некоторое время, выпучив глаза, мы смотрели друг на друга — я и Главный. Оба мы были сейчас «чокнутые».

Когда шок отпустил, я сказал твердо, точно я был Главным:

— Надо сделать так, как того требует дело.

Я совсем отмяк и пробормотал:

— Я очень вам признателен… за назначение… Поверьте…

— Без этого… как его… Без верноподданничества! — рассвирепел голосом Главный, в то время как глаза его смотрели на меня поверх очков с лаской. — Забыл про вас. Зайдите в кадры и скажите, что я приказал включить вас в списки.

И неспешной походкой он направился к дверям своего кабинета.

— «Как требует дело». Неплохо. Я вас процитирую Бернеру, — громко сказал Главный на ходу, не оборачиваясь (он знал, что я смотрю ему в затылок).

Через минуту кадровик вышел от Главного с Бернером. Вслед за ними, с микоопаузой, выскочил Коли Удобный.

— Это мы, тэк сказать, обсудим на бюро! — запальчиво бросил Коля в глубь кабинета, боевито сверкнув стеклами очков.

Что?! Мятеж?!! Ха-ха. Это забавно.

Здесь кстати оказать пару слов о Коле. Теперь — Николае Николаевиче. Товарище Хлупине.

Молчаливый и в меру толковый Коля очень честно трудился за кульманом. Я его и видел-то, пожалуй, только на торжественных заседаниях, когда он под средние аплодисменты торопливо взбегал к красному столу на просцениум и так же быстро сбегал вниз и совсем не торжественный садился на свой стул со скромным подарком от общественных организаций. Перед последними перевыборами Главный, не ладивший со старым секретарем, неожиданно и мудро сделал Колю фаворитом и сильно склонял престижных товарищей в его пользу, упирая на необходимость омоложения руководства. Коля, не имевший врагов, прошел очень гладко. Вот тут-то злые языки и нарекли его «Удобным».

Что еще сказать о Коле? В этом вот сентябре он пережил большое горе: его не сумели подписать на лимитированный журнал «Яхты и парусный спорт».

М-да. Я думал, что Коля умнее — надо взвешивать соотношение сил. Это будет тот самый, из жизни нелегендарных землян, случай, когда Голиаф банально раздавит Давида.

Воображаю, как сейчас Главный душится от смеха.

Волосогривый «Давид» с папкой вместо пращи про-спешил мимо, не заметив моего кивка с малым углом наклона.

— Постоянный пропуск на Опытный завод оформите себе сами. Вы теперь там хозяин, — оказал кадровик новоиспеченному главинжу Опытного.

— Жень! Поздравляю, — бодро окликнул я Бернера. — Перекурим? Есть разговор — я из отпуска.

Бернер посмотрел на меня и я понял… Понял — трудно мне будет теперь «пробивать» свои заказы на Опытном…

Я подошел к доске объявлений.

Вот он, приказ… Что? Меня нет?… Да, меня нет… Это старый приказ! Вот тот, на курительной бумаге… Да, этот — последний… Нет… Нет… Нет?!! А, вот. В конце… «Тов. Мезенина…». И оклад. Лебедем проплыла двойка, в кильватере — желтая пятерка (цифры я сейчас воспринимал в цвете), а за ней, как в ансамбле «Березка», плыл нежнорозовый овал нуля.

Это — Павел Коган. О вкусах не спорят.

Народ посыпал на обед и в магазины.

Не спеша, я направился в нашу столовку и встал в очередь, протянувшуюся до дверей.

— Ты чего? — обнял меня за талию проходивший Прохоров. — Топай в ресторан.

«Ресторан» — это зальчик за драпри, где обедало начальство.