Азиз Несин - Письма с того света

— Но прежде давай зайдем домой и посмотрим, что с вором. Не дай бог, умрет еще, не оберешься тогда хлопот, — предложила жена.

Пришли домой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я вора.

— Сгораю от жажды, скорее дайте мне воды, — ответил он.

Утолив жажду, он пригрозил нам:

— Смотрите, я пожалуюсь, что вы покушались на мою свободу. Вы не имеете на это права. Как только освобожусь, я сразу подам на вас в суд.

— Эх, братец, — примирительно сказал я. — Что же нам делать? Не установлено, к какому району относится наш дом, и мы не знаем, куда идти жаловаться на тебя. Разве можно было строить дом в таком проклятом месте, на самой границе между двумя участками!

— А что я говорил вам? Лучше отпустите меня, иначе я загоняю вас по судам за покушение на мою свободу.

— Разреши нам еще один раз до вечера сходить в полицию, — взмолился я.

— Ты, конечно, можешь сходить. Но эти дела нам уже давно знакомы. Прежде всего должны будут решить, к какому все же району относится ваш дом. Или же придется изменять границы участков. А до тех пор ничего не выйдет.

Мы пошли еще раз в полицию. Начальник полиции тоже вытащил карту.

— Смотрите, — показал он нам. — Граница жандармского участка проходит вот здесь, видите? Сад входит в район жандармерии. Итак, часть вашего дома относится к нам, а часть к жандармерии.

— Спальня как раз входит в ваш участок. А кража произошла именно в спальне, — сказал я.

— Да, но это надо установить, — возразил начальник полиции. — К тому же вор забрался в спальню ведь не по воздуху, а, конечно, через сад. Сад же, как известно, входит в черту жандармского участка. В общем, это дело не новое. Оно пока находится в стадии разрешения. Посмотрим, в какой район зачислят ваш дом, и тогда начнем действовать.

Мы ни с чем возвратились домой. Тот же сосед из дома, что находился справа от нашего, крикнул в окно:

— Примите мои соболезнования! Говорят, что к вам забрался вор.

— Да, забрался, — ответил я.

— В этом доме не может жить ни один съемщик. Потому-то его и сдают так дешево. Хозяин, бедняга, и сам не может там жить и съемщиков не находит. Он уже собирался этот дом передвинуть на два метра дальше. Но тут подвернулись вы, и он сдал его вам.

— Не ваша тут вина, — вмешалась жена старика, — а вина хозяина дома. Когда строят себе дом, не забывают ни о воде, ни об электрическом освещении, ни о газопроводе, ни о его фасаде, в общем предусматривают все, а вот в какой район он будет входить — об этом не думают. Разве можно было строить дом вот так, прямо на границе двух полицейских участков?

Что было делать? Покинуть этот дом мы никак не могли, ибо арендная плата была уплачена нами за год вперед. Вернувшись домой, мы распустили веревки, которыми был туго-туго связан вор. Он безо всякого стеснения уселся с нами за стол, и мы даже поужинали все вместе.

А затем он попрощался с нами и ушел, предупредив:

— Пока до свидания, я опять приду.

Сейчас уже не один, а несколько воров стали постоянными посетителями нашего дома. В нашем квартале все их знают. Мы же стали с ними сотрудничать. Сообща охраняем наш дом от других, чужих, воров, чтобы тем неповадно было. Поживем, увидим, что из этого выйдет. Или до истечения контракта будем жить восьмером в нашем доме — шесть воров и нас двое, или же этот дом в конце концов все же прикрепят к какому-нибудь району. Тогда мы сможем поймать воров и сообщить о них в участок. Но надо сказать, что мы уже так свыклись друг с другом, что будет совестно доносить на них и жаловаться. Ведь они даже несут часть расходов по дому.

Он вошел к нам в редакцию. В этой редакции нас работало девять человек. Я его видел впервые. Едва он показался в дверях, как все мои товарищи вскочили на ноги. Я же продолжал сидеть, так как не знал, кто это. Но один из сослуживцев толкнул меня:

— Джазим-бей…

Услышав слова «Джазим-бей», я тотчас вскочил: у этого человека более 30 миллионов, к тому же он наш хозяин.

— Садитесь, — велел он.

Мы все сели. Только один Шевки остался стоять на ногах.

— К чему это вставание! Я не люблю подхалимства, — недовольно бросил Джазим-бей.

— Слушаюсь, эфенди мой, слушаюсь… Как вам угодно… Сейчас сядем, эфенди мой, — бормотал Шевки, продолжая стоять. — Ваше превосходительство правы, господин эфенди…

Хоть стоял бы уж прямо, а то руки покорно сложены на груди, спина согнута… Шевки — заведующий нашей редакцией. А ведь все совершенно ясно. Наш хозяин Джазим-бей очень богатый человек и не хочет, чтобы перед ним подхалимничали из-за его денег. Честь и слава ему! Я в упор смотрю на Шевки, покорно стоящего перед хозяином. А он ничего не понимает и только повторяет без конца: