Александр Шемионко - Милицию вызывали?

Не принимая возражений, Витька сунул Белозёрову телефонную трубку и Саня вынужден был долго доказывать Кларе, что всё сказанное является чистой правдой, и он будет в командировке блюсти её, Клары, честь, беря полную ответственность за её дурного супруга на себя.

Закончив разговор, он повесил трубку:

– Ну, Витя, у тебя жена и стерва! Вешает свои проблемы на чужого человека и при этом требует поклясться здоровьем ребёнка. Своих нет, так давай чужого загубим?!

– Белозёров, ты что, поклялся??? – Витька делает большие от ужаса глаза.

– Щас! Зная вашу светлость, я бы даже моим попугаем не поклялся! Пришлось рисковать своим здоровьем. Ну, смотри, хохол чухонский, если я заболею…

– Сашуля, все лекарства за мой счет! – выпалил Московченко, не дав Сане закончить свою угрозу. И пока Белозёров набирал в лёгкие воздуха, чтобы осквернить помещение нецензурными словами, «гад» Московченко уже летел вниз по лестнице второго этажа…

Самолёты действительно летали до Умбинска. Билеты Витька взял. Встретиться они договорились на остановке автобуса, следующего в аэропорт. Ребята из дежурки сказали, что «кукурузники» летают не с центрального аэропорта, а с небольшого грунтового аэродрома расположенного в посёлке Мурмаши. Там стояла вся малая транспортная и спортивная авиация.

В автобусе Саня задремал. Ему снились какие-то большие белые птицы, которые медленно кружились над землёй, роняя перья. По мере их приближения к земле стало видно, что за эти перья держатся маленькие человечки. Человечки что-то громко кричали, вроде как звали на помощь…

– Шурик! Проснись, скоро остановка. Она по требованию, так что пошли к выходу, а то проедем мимо. – Витька тряс Белозёрова за рукав, крича водителю автобуса:

– На верхней площади остановите, пожалуйста! Есть желающие выйти.

Ребята вышли из автобуса и двинулись в сторону поля, на котором виднелись силуэты двух маленьких самолётов. Белозёров посмотрел в небо. Солнце светило ярко, ни одного облачка – редкая для этих мест погода в конце осени. На улице тихо и безлюдно. Только одинокий дворник в спортивной шапочке и в чёрном фартуке поверх старенького пальто с меховым воротником, упорно борется с жёлтыми листьями. Он сгребает их в кучу, они лежат какое-то время смирно и вдруг, как по команде, под порывом ветра разлетаются в разные стороны. Мужичок матерится, бегает, прижимает листья к земле метлой, и немного попридержав, словно успокоив, опять сгребает их в кучу. Видимо это такая игра! Иначе не назовешь.

Белозёров подошёл к дворнику:

– Отец, не подскажешь, где тут посадка на самолёт?

Дворник прервал свою загадочную игру с листьями, бросил метлу на землю и подошёл к ребятам. Поздоровался с ними за руку и стал внимательно их разглядывать. Сане даже показалось, что глядит он на них прямо с каким-то обожанием. Так местные алкаши глядят на молоденьких, симпатичных продавщиц, когда поутру покупают у них пиво.

– Уважаю, уважаю! – старик ещё раз потряс ребятам руки. – Сам не пробовал, но уважаю! Уважаю!

– Что уважаю? – Белозёров и Московченко удивлённо уставились на дворника.

Тот отпустил их руки, отошёл, пятясь задом, и продолжал разглядывать ребят так, будто видит их в последний раз и хочет запомнить на всю оставшуюся жизнь, чтобы потом рассказывать об этом своим внукам. С гордым видом он произнёс:

– Уважаю… парашютистов.

– ПАРАШЮТИСТОВ?! – одновременно воскликнули Витька и Саня, а Московченко от неожиданности уронил в грязь свой любимый кожаный портфель.

– Ну да, у нас тут ведь только парашютисты прыгают!

– Нет, отец. Нам в Умбинск надо улететь. По делу.

– И на Умбинск прыгают. Здесь так: садятся, самолёт взлетает, потом все прыгают, и он возвращается назад уже пустой.

Московченко ошарашено уставился на Белозёрова и, слегка побледнев, тихо так, пролепетал:

– Саша, я никогда с парашютом не прыгал! Что же эти уроды в кассе не предупредили, что надо будет на Умбинск десантироваться? И с Кларой нормально не попрощался! И костюма нормального, нового, кроме формы нет! Что за день такой сегодня!

– Причём тут новый костюм? – не понял Белозёров, тупо глядя, почему-то, на Витькин портфель, который, как поросёнок, вальяжно разлёгся в свежей грязи.

Витька поднял портфель, не обращая внимания на грязь, прижал его к груди, закатил глаза и скрестил руки.

– Тьфу, на тебя, дурак! – Саня посмотрел на взлётное поле. – Я сам с парашютом прыгать не буду. Да, нет! Тут что не так, пойдём, спросим ещё у кого-нибудь. Вон, вроде бы диспетчерская.