Александр Шемионко - Милицию вызывали?

Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы по лестнице Петровна, не успевала отвечать:

– Вы-то хоть угомонитесь, идите сами уже спать, завтра всем на работу. Не мешайте. Здесь уже милиция, здесь, – она тяжело дышит и хватается за сердце.

– Ну вот, пришли, – Петровна показывает указательным пальцем на одну из дверей в длинном коридоре.

Рядом с этой открытой дверью стоит здоровенный мужик в трусах и белой дублёнке, наброшенной прямо на голое тело. На его полном лице под правым глазом багровеет приличных размеров «фингал».

– Картина Репина «Приплыли». Отойдите с прохода, гражданин, – Белозёров попытался протиснуться мимо мужика в дверь, но манёвр не получился.

– Что значит, отойдите? Я здесь живу!

– Так это Вы Прохоров Миша?

– Не, я Витёк. Мишка вон, на койке отдыхает. Скотина паршивая! Как я завтра с таким «бланшем» на работу пойду? – мужик, не мигая, смотрит подбитым глазом на Белозёрова.

– Пардон, любезный! Паршивая скотина – это Вы кому сейчас сказали?

– Извини, лейтенант, это я не про тебя. Вон про этого урода! – мужчина отошёл от двери, махнув рукой в глубину комнаты.

Зрелище, представшее взору вошедших в комнату, было не для слабонервных. На кровати справа от окна лежал ничем не прикрытый человек в кальсонах непонятного цвета. Его изрядно помятая и давно не бритая физиономия цветом напоминала созревший баклажан. Лоб был рассечён небольшим шрамом, из которого текла кровь. Кровь текла не очень сильно, но, видимо, достаточно давно, отчего наволочка на подушке пропиталась насквозь. Мужика трясло сильной дрожью, и было слышно, как стучат его зубы.

Белозёров повернулся ко второму обитателю комнаты, толстому мужику в дублёнке, который представился именем Витёк:

– Виктор, а что у вас тут произошло? Рассказывайте, не торопясь и в деталях.

Мужик вопросительно посмотрел на Петровну, и как бы заручаясь её поддержкой, начал:

– Подробно? Значится так…

Из сбивчивого рассказа Витька, Белозёров понял, что Мишу, по жизни отличного токаря, за систематическую пьянку уволили с работы, и он потерял право жить в общежитии. Но комендант из жалости дала ему ещё три дня срока на проживание, при условии, что он бросит пить и устроится на работу в какой-нибудь другой цех предприятия, хотя бы чернорабочим.

– Это и сгубило, – продолжил свой рассказ Виктор, – Решил Мишка бросить пить. Сказал-сделал! И бросил резко, сразу. А кто так делает? А? Надо же постепенно, а у него уже времени в обрез, жить негде, кроме общаги, вот он и «завязал», как стоп-кран дёрнул. Резко! Бам! Белочка-то к нему из леса и пришла, белая такая, белее не бывает, горячечка…

Мужик прошёл к столу, глотнул воды из стоявшего на нём стакана и продолжил:

– Ну, короче. Пришёл я со смены, помылся. Поел. Посмотрел немного телик и лег спать. Отрубился сразу. Вдруг чувствую, что кто-то лупит меня по лицу, да больно так! Открываю глаза – Мишка! Глазами вращает дико и всё норовит меня ручищами своими за горло ухватить. Ну, меня уговаривать долго не надо, вскочил я с койки, да и влепил ему затрещину. Он шасть в ванную, там закрылся и не выходит, как я не звал. Боится, видимо. Я сразу к Петровне, что, мол, делать, он же в таком состоянии что угодно может натворить, «белка» скачет же, – мужик опять глотнул из стакана и посмотрел на дежурную.

Теперь, видимо, настала очередь говорить Петровне, что она и начала делать без промедления:

– Прибегает ко мне Витёк, так, мол, и так, что делать? Вернулись мы в комнату, стоим у закрытой двери в ванную, а там тишина. Господи, думаю, повесился, что ли? Ломай, Витя, дверь, говорю! Ну, Витюле это без труда, он дверь с первого удара и высадил. Забегаем в ванную, а там пар, не видно ничего. А Мишка – паразит открыл горячую воду и давай нас из душа поливать! Знаете ведь, как сейчас в морозы воду греют – это ж кипяток! Мы и шарахнулись в разные стороны, а он, весь мокрый, из ванной выскочил и в дверь. Я попыталась его за майку схватить, так он разорвал её и вырвался. Буквально весь голый! Коридор у нас длинный и большим окном на улицу выходит. Так вот, он по коридору разбежался, потом руки так сложил, как ангелочек, перед собой и… ласточкой в окошко-то и улетел. Мы опешили, потом бегом вниз, думаем, может, жив ещё, ведь третий этаж всё-таки. На улицу выскочили и сразу под окно. С перепугу даже в «скорую» не догадались позвонить. Ищем его, а под окном-то и нет никого! Мы наверх смотреть стали, может, думаем, за провода зацепился и висит там, бедолага, под напряжением, трясётся?