Маша Нестерка - Расследование одного убийства, или К психам на ягуаре

То, что было потом, слилось у Леры в один отпущенный ей кем-то промежуток времени. Она помогала брату в организации похорон, она ставила уколы матери, тете, сестре. Она слушала наказы батюшки на кладбище. Там, возле коварной разрытой ямы, Лера просто подошла к отцу, быстро поцеловала и ушла. Она уже попрощалась с ним – у моря.

Потом они с сестрой ждали полдня, когда привезут отца, прятались за поставленный кем-то на краю рыбацкого поселка вагончик и курили, курили… И сестра снова упрекала Леру в том, что та не плачет, что «не любила папу». Откуда ей было знать, что Лера в тот день убежала подальше от могилы и кричала в лесу страшным криком? Откуда она могла знать, как больно Лера его любила?! Только ей было совсем не обязательно, чтобы это видели окружающие.

А на черных ее туфлях еще долго были капли воска, откуда они – Лера не помнила. Ее отведенный кем-то промежуток времени тогда закончился. Но он остался в сознании и может прийти в любой день, и тогда Лера все переживает, как 13 лет назад 9 июня.

Откуда знать людям, что она его и сейчас любит…

Матросские часы она рассмотрела – ничего особенного, просто большой корпус из потемневшего металла, на циферблате вверху микроскопическая тонкая царапинка, а циферблатов, к слову, два! Ну и что? Их много может быть, часы ведь разные бывают.

Она снова завернула их в потемневшую дешевую бумагу, на которой расплылось одно единственное слово «Шмелев?», написанное ровным отцовским почерком. Бумага уже была похожа на рваную тряпку, но на ней еще можно было рассмотреть это слово.

Кто такой Шмелев?.. Эх, папа-папа…

На улице была то ли зима, то ли весна, какая-то предвесенняя погода, несмотря на то, что пришел март. И так тоскливо Лере было от этих почти сумерек, от желтеющих на черной земле окурков, от маленького серого двора без солнца. Нет, он ей в принципе нравился – именно потому что маленький, и парк рядом, и церквушка, и центр города где-то близко… Но – не в эту погоду.

А потом пошел снег и очень скоро засыпал скучный двор и желтые окурки, а Лера все сидела над документами, причем в мозгах ее не переставая крутилась фамилия «Шмелев».

Галка важно ходила по перилам балкона, прокладывая на них дорожку. И тут Лера вспомнила – да-да, это тот мужик, с которым отец работал и даже дружил в последние несколько лет. То ли заместитель начальника котельной, то ли инженер…

Внезапно стало зябко и захотелось в ванну. Она любила напустить горячей воды (кто-то что-то говорил про пользу контрастного душа, – нет, только горячая ванна способна успокоить непрочные кисельные нервы), бросить в нее доллар в виде пахнущего заморским раем нектарина или, на худой конец, апельсин, и залечь в ванну думать. Или читать.

Всегда вместе с ней в розовое теплое нутро ванной комнаты приходили коты, по очереди становились на краешек огромной ванны и пили горячую воду. Если кто-то не успевал зайти, то потом начинал скрестись и проситься. Лера вздыхала, вставала, перегибалась и, держась за белый бок стиральной машины, открывала дверь. Кошка всовывала квадратную мордочку, не спеша протискивалась своим грациозным трехцветным телом, а хвост уже скользил сам по себе, нисколько не опасаясь, что его прижмут дверью. Немыслимая самоуверенность!

Запрыгивала она на стиралку так, как будто взлетала – вот она на полу, а вот уже вверху. Затем бесцеремонно закидывала вверх заднюю лапу и начинала умываться. Чистоте цветного шерстяного пятачка кошкиного тела могла бы позавидовать любая операционная. Кошка любила чистоту и, как могла, показывала это окружающим – как только они ее гладили, она дергала спинкой и принималась умывать «загрязненные» чьими-то руками участки шкурки. Кот был попроще – попил из ванны горяченького, и на корзину с грязным бельем. Спать.

Как назло, в голову ничего не лезло, как будто это была не голова, а кастрюля, наполненная до отказа ленивыми голубцами. Как могло это произойти? Почему он пошел на рыбалку один? Почему не доплыл до берега, когда лодка перевернулась, хоть плавать умел отменно? Что могло произойти ночью в лодке, плывущей в тридцати метрах от берега? Даже перевернувшись, она все равно держала бы на воде хоть десять мужчин, и даже не умеющих плавать!

Кому мешал сильный, добрый, красивый и, самое главное, совершенно безобидный и не желающий никому зла мужчина?

Можно лежать в ванной до тех пор, пока вода остынет совсем, можно лежать и думать. Толку?!