Маша Нестерка - Расследование одного убийства, или К психам на ягуаре

Именно из-за этой лени Лера сделала очень ненужную штуку – вывалила на пол все содержимое коробки, тем самым позволив увидеть все, что представлялось нужным. Кошка была тут как тут. Как известно, эти кошачьи отродья все делают назло и поперек. В данном случае – назло хозяйке и поперек ее действиям.

Лера гладила кошку, и та мурлыкала, открыв рот и, тем не менее, махала хвостом – терпела ненужные прикосновения. Никто никогда не узнает, хорошую ли религию придумали индусы, но Лера была уверена, что кошка точно в прошлой жизни была человеком. Вопрос только – кем и каким? Почему-то казалось, что Лера знала его, что это кто-то из знакомых и не так давно ушедших. Сколько лет-то ей? Кошке было лет восемь, а немудреный подсчет подсказывал, что, по человечьим меркам, ей сейчас этак сорок пять.

Она садилась как раз на те бумаги, которые были необходимы, и выкатывала лапами все, что не похоже на бумагу – карандаши, скрепки, степлер, что-то небольшое в полиэтиленовом пакетике. Кошка подтянула лапой это что-то, и оно оказалось тяжелым.

Лера автоматически подхватила сверток, вынула это что-то, развернула и шлепнулась пятой точкой на пол – держать все, сидя на корточках, уже не представлялось возможным и, собрав все в большую неопрятную стопку, кряхтя, положила на рабочий стол.

Это были отцовские часы, которые она прихватила из дома родителей после того, что случилось. Отец говорил, что они были особенными, матросскими, с водоотталкивающим корпусом, привезенными когда-то с Охотского моря. Они всегда были при нем, хоть ремешок уже изрядно потрепался и имел совсем дешевый вид. Но эта ценность была почти эпатажная, отец очень гордился ею, а на рыбалке часто хвастался, хотя уже все наизусть знали историю о том, как старпом Бочкин подарил их ему за отличную службу.

Когда отец погиб, часы нашлись в нагрудном кармане его брезентовой куртки, там же был и листок бумаги в линейку с какой-то записью, в листок завернули часы, положили в полиэтиленовый пакетик и отдали матери, бедной, ничего не соображающей матери, у которой после этого снова случился припадок.

А потом Лера нашла часы за книгой на полке и забрала с собой в город, чтобы они никому не попадались больше на глаза.

Она отлично помнила этот день.

Тринадцать лет назад была вот такая же жара. Тем утром Лера занималась стиркой, готовилась к отъезду в Польшу – тогда она была «челноком», как и многие женщины, которые хотели прокормить семью сами.

Телефонный звонок раздался неожиданно, Лера вздрогнула. Предчувствие беды придавило сознание. Что-то случилось.

Звонила мать. Она сказала, что ночью отец пошел на рыбалку, и до сих пор его нет.

– Мама, он же матрос, с ним не могло ничего случиться! – говорила она, уже предчувствуя трагедию.

– Его нет! Зачем он пошел на море один? Почему не дождался Володина?! – спросила мать.

И стала плакать, а Лера – ее утешать. И собираться в дорогу, доставая из гардероба черные вещи: рубашку бывшего мужа, которая ей раньше очень нравилась, тонкие брюки и черные же туфли.

Она заехала к сестре, которая всегда была любимым ребенком отца, самым маленьким и нуждающимся в опеке. К слову сказать, брат был любимым ребенком матери… А Лера была тем, кого называют «отрезанный ломоть», и это нисколько ее не обижало – дали жизнь, и на том спасибо…

Солнце жгло нестерпимо. В голове Леры одна мысль опережала другую. Ей очень хотелось верить, что отец жив. И в то же время она знала, что это не так.

Всю дорогу (пять километров!) до рыбацкого поселка Лера молчала. Сестра рыдала и говорила: «Ты не любишь его! Ты не плачешь!» Что могла ответить Лера? То, что плакать – не значит любить? То, что душа ее на время заморозилась, застыла в недоумении? То, что нужно кому-то смотреть за матерью теперь, а упасть в обморок она всегда успеет?

…Отец лежал на берегу моря на деревянной решетке лицом вниз. Лера почему-то так хотела увидеть его лицо, присела на четвереньки и увидела, что седых волос у него стало намного больше, чем было при жизни (еще в прошлое воскресенье!). Он плыл, он сражался за жизнь! Но в какой-то момент все же сдался?..

Мать с сестрой сидели поодаль на скамейке, а жена брата подходила к каждому и впихивала в рот какие-то таблетки. А Лере не нужно было! Она разговаривала с ним, а все мешали разговору. Все в одно и то же время всхлипывали, говорили и… были как будто в оцепенении.

Лера все сидела возле отца. Она не могла поверить, что это он. Казалось, что кто-то надел его куртку, такие знакомые брезентовые брюки, в которых он ходил на рыбалку, виденные ею сто раз носки в полоску, и прилег отдохнуть на этот деревянный шезлонг. Она сидела и прощалась с ним…