Сергей Прокопьев - Ёксель-моксель

Но, спеша на танец, чересчур резко выдернула их. Конечно, можно понять девушку — такое счастье подвалило.

А оно как подвалило, так и отвалило…

Освободившись от решетки, Нинка потеряла равновесие и, задрав в лицо кавалеру ноги, продемонстрировав молочную белизну подъюбочных телес, бесхитростное бельишко, сделала сальто-мортале в сторону описанной выше и находящейся ниже красоты. Первое, что попалось на пути — заросли крапивы. Они сдержали кувыркающийся полет. А так бы промерить Нинке боками все крутые двадцать с гаком метров. Проделав в зарослях просеку шагов в десять, ошпарив злой крапивой ноги до самого основания и физиономию до последней конопушки, Нинка завершила кувыркания.

Танцплощадка громовым хохотом проводила акробатический переворот через голову под откос.

Сгорая от стыда и крапивы, Нинка побежала домой.

На танцы в то лето не ходила. И Валеру больше никогда не видела…

— Ты за него должна голосовать, — сказала сестра Валентина, — раз тогда опозорила.

— Я за Фетисова склонялась. Он уголь в больницу и церковь прислал.

— Че он из своего кармана выложил? Ему как директору глиноземного комбината уголь раз плюнуть.

— А-а-а!

— Нет, я за Валеру буду, — сказала Валентина. — Может, про наш Богом забытый угол вспомнит.

— А я еще подумаю, — поднялась с табуретки Нина Егоровна.

— Индюк тоже думал, да в суп попал.

— Какой из нас, старперов, суп… — сказала Нина Егоровна. — Главное теперь — дожить до смерти.

— Вот и выбирай правильно, чтобы дожить.

На крыльце своего дома Нина Егоровна вдруг вновь вспомнила тот полет с танцплощадки за борт. Как боялась после этого столкнуться с Валерой и как хотела, чтобы нашел ее и еще раз пригласил на танцы… Но увы…

— Не буду шмутье твое драное стирать! Хватит! — кричала Клавдия. — Жадишься денег давать!

— Нету, — бубнил Витя Фокин, мужчина средних лет.

— И на кормежку не ходи! Нашел дурочку с переулочка!

— Твоей фигуре вредно много есть, плывет.

— Как лапать, так пойдет! А тут сразу не топмоделистая! Че тогда квартирантом на полкровати пристроился?..

— Нету денег.

— Не надо было клад сдавать?! — плюнула солью в старую рану Клавдия. — И вообще — побаловались и буде, сделай тете ручкой!

— Не возьму тебя в Швейцарию! — обиженно бросил с порога Витя.

— Ой-ей-ей! Напугал козу морковкой! На носу боком ты в нее поедешь!

Витя подхватил узелок с бельем и поднялся к себе, двумя этажами выше. Последние семь месяцев он частенько квартировал у Клавдии «на полкровати». И вот получил от ворот поворот. Или облом, по-современному.

Жил Витя берложно. Однокомнатная квартира была обставлена односпальной кроватью. Выпущенная ширпотребовским конвейером лет тридцать назад, она давно обезножела, горизонт спальной поверхности держали куски шпал.

— Паровозы не снятся? — вышучивала кровать Клавдия.

— Проводницы и стрелочницы, — отвечал Витя. — Вот с такими стрелками.

Проблему постельного белья Витя решал с завидной изобретательностью. Чистая простыня складывалась вдвое. Сначала эксплуатировалась одна половина конструкции, через пару недель — вторая. Затем простыня перегибалась на другую сторону, что обеспечивало еще две смены. С наволочкой такой номер экономии не проходил, посему Витя спал на плюшевой подушке.

Из мебели имелись также гвозди по стенам, исполняющие функции платяного шкафа.

Окна украшали музейных времен занавески с ретро-выбивкой 60-х годов.

Вместо ковра над транссибирской кроватью был прибит флаг. Но не персидский, то бишь — иранский, а швейцарский. Красное полотно с белым крестом.

Вернувшись от Клавдии, Витя лег на железнодорожное ложе. «Зря ей про клад болтанул», — подумал с закрытыми глазами.

Клад был печальной промашкой давних лет. Витя нашел его на кладбище мамонтов. Как эти вагоны с хоботом в доисторически древнем году оказались на кладбище, Витя не знает. Может, стадо ловило дремотный кайф после водопоя. Стояло на высоком, с которого сдувало комаров, берегу, а тут ледник снегом на голову. Не успели толстокожие сообразить, что в природе катаклизм, как перешли в свежемороженую фазу. И мех не спас.

А может, кладбище возникло по другой причине — первобытная скотобойня на данном участке располагалась? Местные, не менее чем мамонты ископаемые, люди с дрекольем, камнями и шестоперами заманивали пропитание с бивнями в ловушки — оврагов кругом немерено, — ломая ноги, срывались простодырные травоеды с кручи вниз, а там уже плотоядно раскочегаривали костер двуногие мясоеды. И вскоре обглоданные кости весело разлетались от первобытной трапезы в разные стороны, создавая это без памятников кладбище. На коем Витя наткнулся на клад, хотя искал вместе с классом доисторический скелетный материал.